Улики горят синим пламенем

Двое братков в черных кожаных куртках остались стоять на тротуаре. «Волга» обдала их целой тучей сажи и копоти и тронулась с места.

* * *

Генерал Задумов отсутствовал на работе до вечера, но за полчаса до конца рабочего дня вдруг объявился и затребовал весь личный состав группы на вечернее совещание.

– Первые результаты налицо, – торжественно сообщил он собравшимся. – Наш коллектив встречает конец первого рабочего дня не с пустыми руками. Сотрудниками сводной оперативно-следственной группы задержано… – Генерал уставился в разложенные на столе бумажки и принялся их перебирать. Видимо, нужных цифр он так и не нашел, поэтому раздраженно взглянул на Капца и продолжил: – Данные о задержанных уточняются. И это еще не конец, главная работа впереди. Начинаем новый этап операции «Бредень».

– Это от слова «бред», только в женском роде, – прокомментировал Крячко. – И когда начнем? Завтра с утра?

Задумов гордо подбоченился:

– Нет, сегодня. Прямо сейчас. Рабочий день у нас не нормированный. Считайте, что мы работаем в режиме усиления. От забора и до рассвета. Наша основная версия – маньяки-поджигатели, хулиганы и всякая бунтующая сволочь. Всех задержанных доставлять в штаб, то есть сюда ко мне.

Гуров не смог скрыть презрительной усмешки:

– Наверно, я давно не открывал кодекса. Впервые слышу про такую меру пресечения, как доставление в штаб. Мне это напоминает действия революционных троек и суд Линча.

Генерал рассердился:

– Перестаньте умничать! Тоже мне, гений! Если есть конкретная версия, изложите. А мы, темные, послушаем.

Капец рассыпался ехидным смехом, остальные напряглись. Им давно хотелось услышать наконец хоть что-нибудь дельное.

Гуров не стал ломаться и просить себя два раза.

– Я считаю, что между поджогами машин, перестрелкой у Оленьего Бора и исчезновением журналиста Дорохова имеется связь.

– Да неужели? – всплеснул руками Задумов. – И какая?

– Это я вам скажу, когда поговорю с водителем Ставрогина, с Литовченко. К сожалению, он исчез. И, если бы вы не ставили перед нами задачу ловить дураков и хулиганов, я бы его уже разыскал и допросил.

Задумов пожевал губами:

– М-м-м… Не вижу связи. Очень туманно. Создается впечатление, что вы просто не хотите работать. Ну ладно, у кого-нибудь имеются другие версии?

Сотрудники группы молчали. Никто не хотел получить неполное служебное соответствие за свою же инициативу. И снова молчание нарушил Гуров:

– У меня имеются. Например, страховщики. Среди сгоревших машин встречаются очень дорогие…

– Ваша мысль понятна, – перебил его генерал. – Может быть, кто-то еще хочет выдвинуть новую версию?

И снова не нашлось желающих. Разумеется, за исключением Гурова.

– Возможно, кто-то хочет загнать автовладельцев с улиц в новые многоэтажные гаражи. При существующих ценах желающих нет, поэтому…

И снова Задумов не дал полковнику развить свою мысль.

– Дефективы будем читать после работы. Мы не фантастики, мы практологи. А то, что вы нам тут сочиняете, очень интересно, но несерьезно. Это ходы ложные, и мы их отрабатывать не станем. Если больше никто выступить не хочет, поднимайтесь – и за работу. В патрули.

– И полковники? – уточнил Крячко.

– И полковники. Особенно гении, – Задумов не упустил случая подколоть Гурова. – Головой работать любой дурак умеет. А вот вы ручками-ножками попробуйте. Все, тема закрыта. Всем работать, солнце еще не садилось! По коням!

* * *

Алексей Литовченко подошел к окну своей спальни. Дома он был один. Ему с трудом удалось убедить жену уехать и спрятаться на время.

Литовченко поправил повязку на плече. В перестрелке у Оленьего Бора его нашла пуля. Хотя зацепило и не очень серьезно, но одна рука не действовала. И вот он сидел один, раненный, в пустом доме. И на душе у него тоже царили одиночество и пустота.

Он с тревогой вглядывался в сгущающиеся сумерки. Ему показалось, что кто-то подъехал к дому. Литовченко потянулся за пистолетом. Нет, только показалось.

Он отложил пистолет и взялся за мобильник. Через секунду на другом конце линии ответили:

– Гуров слушает.

Литовченко назвался. Сыщик был немало удивлен.

– А мы тут только что тебя вспоминали. Тепло и с нежностью.

Литовченко усмехнулся:

– Ну да, я так и подумал. Слушай, мент, у меня к тебе есть разговор. Он тебя заинтересует. Сможешь подъехать ко мне? Да, в поселок, где мы с тобой немножко помахались. Я бы и сам приехал, но здоровье не позволяет. Тогда жду. Можешь считать это чистосердечным признанием. И вот что. Если со мной что-нибудь пойдет не так, помоги Ленке. Ну, Элеоноре. Договорились?

Он спустился вниз, в кухню. До встречи с сыщиком Гуровым вполне можно было взбодриться чашкой кофе. Кобуру с пистолетом, чтобы не мешала, он передвинул дальше за спину.

Внезапно снаружи послышался шум. Возле дома остановилась машина. Теперь ему это точно не показалось. Хлопнула дверь машины. Он выглянул в окно. Возле калитки стояла машина жены. Неужели она все-таки приехала? Зачем? Этого только не хватало! Он же категорически запретил ей возвращаться!