Улики исчезают в полночь

Она решила задействовать вездесущих братьев Карамазовых. Отныне они должны были не только следить за квартирой Дворецкой (правда, участковый пообещал «выбить» пост рядом с этим вместилищем порока, но когда это еще будет), братьям поручалось вспомнить всех мощных дам, которых они встречали в последнее время.

Слежка была их коронным делом, и в том, что Беня прокололся, была виновата Юля. Она повинилась перед Василисой, но та заметила, что Юлька ни в чем не виновата, а просто преступник или преступница не дремлют. Не в этот раз, так в другой, подобное происшествие все равно случилось бы. Злой дух не покидает квартиру Евы потому, что он там что-то потерял. И Василиса достала из сумочки перстень.

Настало время поймать преступника? Это было очень опасно, но тянуть дальше нельзя. В противном случае этот рецидивист переколошматит всех жильцов подъезда, страдающих нездоровым любопытством.

Начать демонстрировать перстень решили с Аделаиды Ведь минской.

Не охваченным вниманием оставался Олег Викторович Сметана, но за него решили взяться вечером. Все равно тот целый день сидел в своем мясокомбинате. Еще бы! Такие вкусные сардельки.

– И кости тоже аппетитные, – подтвердила Юлька, вспомнив, какое удовольствие получила Эльвира.

Так что до вечера девушки были совершенно свободны.

Василиса собрала небольшую сумку и перебралась к Юльке. В доме действует преступник, и, возможно, – это пришло ей в голову неожиданно – не один! Если в доме действует целая банда мошенников и убийц, то Юльке безопаснее ни на шаг не отходить от сыщика Василисы Васильковой, которая непременно всех преступников найдет и обезвредит.

– У тебя уютно, – заметила Василиса, немного подождав, пока Юля переговорит по телефону с обеспокоенными родителями. Окунувшись в расследование, дочь стала реже им звонить.

– Тебе нравится?! – обрадовалась Юлька и собралась бежать на кухню, ей так хотелось выглядеть гостеприимной.

– Р-гав! Р-гав! – выразила радость от прихода гостьи Эльвира. Она лежала на половичке, не в силах подняться.

– Обожралась халявными костями, – объяснила Юлька. – Для того чтобы они лучше переварились, я дала ей еще овсяную кашу. – Она умилительно улыбнулась ротвейлерше. – Может быть, мне стоит почаще дежурить возле забора мясокомбината? И соглашаться не только на кости…

– Р-гав! – подтвердила ее мысль собака, вильнула хвостом и широко зевнула.

– Правильно, – согласилась Василиса. – Спи, собачка, гулять нам с тобой некогда. Сейчас мы отправимся к Аделаиде. Брать с собой тебя не будем, толку мало. Аделаиду ты знаешь и не испугаешь. А она должна чего-то бояться. Я это нюхом чую.

– Га-а-а-ав, – отреагировала Эльвира и опустила морду на коврик.

Аделаида Ведьминская нисколько не удивилась визиту приятельниц, или, во всяком случае, не показала виду, что удивлена. Презрительно фыркнув, она поправила длинные иссиня-черные волосы, ниспадающие на черный шелковый халат в стиле кимоно, и протопала длинными ногами, обутыми в темные тапки с угольно-черным кроличьим помпоном, в комнату.

– У нее что, траур? – тихонько поинтересовалась Василиса у Юльки, отправляясь за соседкой следом.

Юлька пожала плечами. Рассказывать, что у Аделаиды черный цвет любимый, сейчас не имело смысла. Это она объяснит Василисе потом. Но объяснять ничего не потребовалось. Преобладание темных тонов в обстановке комнаты настолько поразило Василису, что та буквально упала в черное кожаное кресло, разглядывая детали интерьера.

– Чай или черный кофе? – спросила, как бы между прочим, Аделаида, всем своим видом при этом показывая: что бы ни попросили гостьи, она принесет черный кофе.

– Кофе, – выдавила из себя Юлька, устраиваясь на диване. Говорить о том, что темный диван был покрыт черным покрывалом, – повторяться.

Василиса молча кивнула.

Пока Аделаида возилась на кухне (Василиса с ужасом представила черную кухню!), гостьи успели разглядеть всю обстановку стандартной комнаты обычной квартиры панельного дома. Необычного здесь было много, начиная от стеклянного стола (странно, что не черного!), заваленного картами Таро, хрустальными безделушками фэн-шуй, жуткими амулетами и прочей мелочью.

Василису заинтересовали картины, украшающие выкрашенные фиолетовой краской стены комнаты. Более загадочных изображений Василиса в жизни своей не видела.

– Мои работы, – бросила Аделаида вернувшись с дымящимися чашками на жостовском подносе.

– Обалдеть, – произнесла Юлька, тоже рассматривающая странную мазню.

– Я в некотором роде, – призналась Ведьминская, – свободный художник.

– Понятно, – кивнула Василиса. Хотя ей ничего не было понятно. Разобраться в сложных сплетениях души Аделаиды она явно не смогла бы, судя по тому, что эта душа выплескивала наружу. К Ведь минской очень подходила обиходная фраза «Чужая душа – потемки». Темноты здесь было предостаточно.