Улитка

– Нет уж, хватит с меня грязи – наелась досыта! – буркнула я, задетая словами приятеля. – Давай лучше поговорим об уме и целомудрии.

– Э, тут ты не по адресу, – расхохотался Морис. – Это тебе в библиотеку нужно. Но там одни очкарики! Любишь очкариков?

– Был один, но целовался плохо.

– То-то и оно – либо ты очкарик, либо плейбой.

– Да. – Я задумчиво посмотрела в сторону подиума, где за микшерным пультом колдовал близорукий Джудит.

– На него не смотри. Он гей.

Я промолчала, потупив взгляд.

В тот вечер наша с Морисом болтовня подтолкнула меня к серьезным раздумьям над простыми, казалось бы, вещами. Первое, что я поняла, – это то, что мы сегодняшние слишком разнимся с нами вчерашними, но с эти изменениями не только трудно смириться, их почти нереально осознать. Все проблемы появляются у человека от неумения посмотреть на себя со стороны. Честно говоря, уверенность в своей сексуальности всегда удерживала меня на пьедестале мужского внимания без особого труда. Однако после расставания с Робертом наравне с желанием существовать самостоятельно появились ощущения ущербности и ненужности, постоянно действующие на нервы. Несмотря на веские аргументы в пользу свободы, мой внутренний мир яростно сопротивлялся одиночеству. Конечно, определенная эксцентричность характера все же присутствовала во мне, иначе откуда взяться этой тяге к гомосексуальной теме, но мысли и действия не всегда имеют одну природу. Мы можем сто раз мечтать о чем-то странном и на первый взгляд абсолютно неосуществимом. Но как только подворачивается случай воплотить свои грезы в жизнь, перед нами встает извечная дилемма: «Быть или не быть»? Или, точнее говоря: «Стоит ли быть тем, кем так долго грезилось?»

Само собой разумеется, слова Мориса поначалу меня обидели, ведь он прямым текстом давал понять: «Ты вышла в тираж, петрушка».

Но, поразмыслив, мне пришлось признаться себе нехотя:

«А ведь он прав – это капкан. Желая погасить пламя в глубине себя, я потушила даже огоньки в глазах».

Ничего не поделаешь, есть люди, не умеющие чувствовать наполовину.

А еще его слова саднили другой горькой правдой.

Притягательность женщины всегда крылась не в утонченности и изысканности манер, не в кротости или уме, а в каком-то зверином магнетизме под названием сексапильность. Но сексапильность в сегодняшнем обществе потеряла большую часть первозданного значения из-за тотальной банализации любви и секса. Притупляя чувства во имя постоянной гонки за удовольствиями, строя отношения по правилам игры в пинг-понг, мы превратились в психологических импотентов, выхолостили и опустошили отношения.

Вот и второе открытие того вечера: наш внутренний мир может совершенно не соответствовать среде, в которой мы обитаем, или времени, в котором мы живем.

Задумайтесь! Бесчисленное множество красивых современных женщин одиноки. Что в них не так? Почему, несмотря на страстность натуры, ум и трудолюбие, они не становятся привлекательными для противоположного пола? Может быть, виной всему общество, поставившее условие – если ты не сука в течке, то, значит, ненужный придаток эроса?

Парадокс заключается в том, что юноши, мечтая о славной, доброй и порядочной подруге, вновь и вновь западают на стервозных потаскух так же, как хорошие девочки обожают хулиганов! Роб был таким хулиганом, и этим сводил меня с ума. Но химия отношений ни к чему не привела и не сумела спасти от расставания. Вот тебе и капкан!

– Чего ты пузыришься? – приободрил Джудит, когда я поделилась своими наблюдениями. – В каждом этапе жизни есть свой положительный фактор. Считай, что ты взяла отпуск, ну или просто недосягаема в данный момент, а недосягаемость притягательна и мгновенно вызывает желание.

– Нет, Джу, я утратила азарт. Без него и гей-клубы не помогут.

В кругу его приятелей я не всегда чувствовала себя уютно. Все они хоть и проявляли ко мне расположение, но, тем не менее, держались на расстоянии, как бы демонстрируя, что к дружбе нельзя принудить. Мое же мнение на этот счет было иным. Очень часто именно из вынужденных отношений рождается крепкий союз. Конечно, всем хочется верить в искреннюю близость рядом сидящего человека, который делит с тобой одинокие вечера не только своим физическим присутствием, но и сердцем. Однако мимолетность сопереживания товарища не дает права требовать от него и в дальнейшем постоянного взгляда в одном с тобой направлении.

Спору нет, так сладко мечтать о зависимости, той самой, что порождает иллюзию защищенности, незыблемости! Но в зависимости всегда много злости, напряжения, вины, а близость опасна тоской, предательством и стыдом. Поэтому меня вполне устраивало общение на безопасном для души расстоянии. В нем не существовало порыва, но и не намечалось боли.

– Я здесь, как изгой среди гонимых, – однажды заявила им насмешливо.

Все восхищенно зааплодировали моей шутке, и даже Джудит улыбнулся. В этой среде любили муссировать тему своего безнадежного индивидуализма, выпячивая напоказ гипертрофированное мученичество.