Улитка на склоне

– О нет, – сказала та. – Но я не успела получить такого широкого образования, и моя дочь, – она похлопала себя ладонью по животу, – родится в озере. Вот и вся разница.

– Ты что к маме привязалась, толстая ты старуха? – сказала вдруг Нава. – Сама на себя посмотри, на что ты похожа, а потом привязывайся! А то я скажу мужу, он тебя как палкой огреет по толстой заднице, чтобы не привязывалась!..

Женщины, все трое, расхохотались.

– Молчун! – завопила Нава. – Что они надо мной смеются?

Все еще смеясь, женщины посмотрели на Кандида. Мать Навы – с удивлением, беременная – равнодушно, а девушка – непонятно как, но, кажется, с интересом.

– Что еще за Молчун? – сказала мать Навы.

– Это мой муж, – сказала Нава. – Смотрите, какой он хороший. Он меня от воров спас…

– Какой еще муж? – неприязненно произнесла беременная женщина. – Не выдумывай, девочка.

– Сама не выдумывай, – сейчас же сказала Нава. – Чего ты вмешиваешься? Какое тебе дело? Твой, что ли, муж? Я с тобой вообще, если хочешь знать, не разговариваю. Я с мамой разговариваю. А то лезет, как старик, без спросу, без разрешения…

– Ты что, – сказала беременная женщина Кандиду, – ты что, действительно муж?

Нава затихла. Мать крепко обхватила ее руками и прижала к себе. Она смотрела на Кандида с отвращением и ужасом. Только девушка продолжала улыбаться, и улыбка ее была так приятна и ласкова, что Кандид обратился именно к ней.

– Да нет, конечно, – сказал он. – Какая она мне жена. Она мне дочь… – Он хотел рассказать, что Нава выходила его, что он ее любит и что он очень рад, что все так хорошо и удачно получилось, хотя он ничего не понимает.

Но девушка вдруг прыснула и залилась смехом, махая руками.

– Я так и знала, – простонала она. – Это не ее муж… Это вон ее муж! – Она указала на мать Навы. – Это… ее… муж! Ох, не могу!

На лице беременной появилось веселое изумление, и она стала демонстративно внимательно оглядывать Кандида с ног до головы.

– Ай-яй-яй… – начала она прежним тоном, но мать Навы нервно сказала:

– Перестаньте! Надоело наконец! Уходи отсюда, – сказала она Кандиду. – Иди, иди, чего ждешь? В лес иди!..

– Кто бы мог подумать, – тихонько пропела беременная, – что корень любви может оказаться столь горек… столь грязен… волосат… – Она перехватила яростный взгляд матери Навы и махнула на нее рукой. – Все, все, – сказала она. – Не сердись, милая моя. Шутка есть шутка. Мы просто очень довольны, что ты нашла дочку. Это же невероятная удача…

– Мы будем работать или нет? – сказала Навина мать. – Или мы будем заниматься болтовней?

– Я иду, не сердись, – сказала девушка. – Сейчас как раз начнется исход.

Она кивнула, и снова улыбнулась Кандиду, и легко побежала вверх по склону. Кандид смотрел, как она бежит – точно, профессионально, не по-женски. Она добежала до вершины и, не останавливаясь, нырнула в лиловый туман.

– Паучий бассейн еще не очистили, – сказала беременная женщина озабоченно. – Вечно у нас неразбериха со строителями… Как же нам быть?

– Ничего, – сказала мать Навы. – Пройдемся до долины.

– Я понимаю, но все-таки это очень глупо – мучиться, нести почти взрослого человека до самой долины, когда у нас есть свой бассейн.

Она резко пожала плечами и вдруг поморщилась.

– Ты бы села, – сказала мать Навы, поискала глазами и, протянув руку к мертвякам, щелкнула пальцами.

Один из мертвяков тотчас сорвался с места, подбежал, скользя ногами по траве от торопливости, упал на колени и вдруг как-то странно расплылся, изогнулся, расплющился. Кандид заморгал: мертвяка больше не было, было удобное на вид, уютное кресло. Беременная женщина, облегченно кряхтя, опустилась на мягкое сиденье и откинула голову на мягкую спинку.

– Скоро уже, – промурлыкала она, с удовольствием вытягивая ноги. – Скорее бы…

Мать Навы присела перед дочерью на корточки и стала смотреть ей в глаза.

– Выросла, – сказала она. – Одичала. Рада?

– Ну еще бы, – сказала Нава неуверенно. – Ведь ты же моя мама. Я тебя каждую ночь во сне видела. А это Молчун, мама… – И Нава принялась говорить.

Кандид озирался, стискивая челюсти. Все это не было бредом, как он сначала надеялся. Это было что-то очень обычное, очень естественное, просто незнакомое ему еще, но мало ли незнакомого в лесу? К этому надо было привыкнуть, как он привык к шуму в голове, к съедобной земле, к мертвякам и ко всему прочему. Хозяева, думал он. Это хозяева. Они ничего не боятся. Они командуют мертвяками. Значит, они хозяева. Значит, это они посылают мертвяков за женщинами. Значит, это они… Он посмотрел на мокрые волосы женщин. Значит… И мать Навы, которую угнали мертвяки…

– Где вы купаетесь? – спросил он. – Зачем? Кто вы такие? Чего вы хотите?

– Что? – сказала беременная женщина. – Послушай, милая моя, он что-то спрашивает.

Мать сказала Наве:

– Погоди минуточку, я ничего из-за тебя не слышу… Что ты говоришь? – спросила она беременную женщину.

– Этот козлик, – сказала та. – Он чего-то хочет.

Мать Навы посмотрела на Кандида.