Улица

— Понимаете, дело вот в чем: вы выглядите как чистокровный представитель еврейской расы. В Китае есть большая область, жители которой крещены. Они очень благочестивые христиане и отлично знают Библию. И все они, дурни, считают себя великими грешниками. А самым святым человеком на свете полагают еврея, настоящего еврея. В Пекине действительно есть маленькая группа евреев, но они и не евреи вовсе, они те же самые китайцы с такими же плоскими носами и такие же дурни, как прочие. Мы с вами поедем в эту область, построим вам дом и известим с помощью афиш, что приехал настоящий, обрезанный еврей, истинный «внук»[40] Иисуса Христа, и продает амулеты. Понимаете мой план? Никакого жульничества. Все по закону и по чести. Ну, что скажете, разве вы не еврей? Разве вы не «внук» Иисуса Христа?

Я рассмеялся, услышав этот странный японский план, и согласился.

— На амулетах вы как следует заработаете. Понятно, что чем больше, тем лучше. Как только мы накопим большую сумму денег, поедем в Японию. Там я выправлю вам паспорт, и вы уедете в Америку.

29

Назавтра, после того, как японец Гамата ввел меня в курс дела, он купил мне новую одежду. Мы сели на корабль, с которого вскоре сошли на китайский берег.

Несколько дней мы ехали через залитые водой рисовые поля, пока не прибыли в ту область, где нам предстояло стать миллионерами. Эта область действительно населена благочестивыми и фанатичными китайцами-христианами. Японец разбил для меня палатку и повесил перед палаткой на деревянных шестах две большие афиши с такими бесстыжими надписями на китайском и английском:

«Настоящий еврей, „внук“ Святого Духа и Иисуса Христа, приехал на несколько выступлений. Настоящий еврей, амулеты, исцеляющие средства для расслабленных, калек и душевнобольных. Раз в два дня он произносит псалмы на древнееврейском языке, на языке пророка Моисея, Иисуса Христа, царя Давида и пророка Исайи».

Да, у этого японского спекулянта голова варила! Он рассказал мне, что был когда-то студентом в Берлине, и на Гренадирштрассе[41] у него была возлюбленная-еврейка. Он поездил по миру: побывал даже в Варшаве и в Лемберге.

И что же вы думаете, это мерзкое дельце со мной у него не пошло? Пошло, еще как. Каждый день ко мне приходили тысячи китайцев, которые рассказывали мне о своих бедах и просили помощи.

Сейчас смешно вспомнить, как я стоял за своего рода красным паройхесом[42], который для меня повесил Гамата, и как бедные китайские святоши падали передо мной на колени и просили о помощи! В первое время эти моральное унижение и человеческие страдания воспринимались очень остро! И все-таки жизнь, думал я, сильнее всего на свете. Выхода нет, я должен следовать судьбе, нити которой японец держит в своих руках. Гамата сидел в вестибюле и взимал плату с каждого китайца, выдавая ему что-то вроде билета с нарисованным на нем крестиком.

На афише было написано «Каждые два дня „внук“ Святого Духа произносит псалмы», и каждые два дня несколько тысяч китайцев собирались в большом зале. Я стоял наверху, на высокой эстраде, и произносил — нет, не псалмы — я пел песенки лембергского кабаре «Лехо Дойди»[43] и всякие другие песенки. Я не пел псалмов, потому что, во-первых, не знал наизусть целиком ни одного псалма, а во-вторых, я в своем униженном, печальном и странном положении вообще не хотел иметь дела с Библией. Японцу было без разницы, спою ли я песенку из кабаре или произнесу парочку псалмов, которых он опять-таки знать не знал. Он сидел в кассе и продавал билеты. Так я пробыл в той местности четыре недели. Я уверен, что японец собрал капитал в пару тысяч долларов, не меньше. Оттуда мы переехали в другую область. Но там нас ожидал крах.

В один прекрасный день ко мне пришли китайские полицейские с мандарином во главе и арестовали меня. Я узнал, что японец со всеми деньгами бежал. Меня посадили в китайскую тюрьму без гроша денег.

Больше полугода просидел я в китайской тюрьме. Чего я там натерпелся, и пересказать трудно.