Улица Америки (СИ)

— То есть, проблема лишь в этом? И ты хочешь сказать, что тоже хочешь этого?

Алекс молчал, но слов и не требовалось, ответ читался в его глазах. Темных, сосредоточенных. А еще в них было желание — я видела это.

— Тэсса, прошу, остановись, — взмолился он. — Если ты не прекратишь, клянусь тебе, я не выдержу.

— Хорошо.

У всего был предел, и у моей гордости тоже. Я уже и так основательно втоптала ее в грязь. В глазах предательски защипало. Я чувствовала себя так, словно меня отшвырнули как назойливую кошку, трущуюся об ноги незнакомца в поисках ласки или, если повезет, еды.

— Надо собираться. Пойду, приму душ, а ты пока позвони Тео.

Я вскочила с мерзкой водяной кровати (будь она проклята) и метнулась в ванную, чтобы только он не увидел моих слез. Но у самой двери, Алекс догнал меня, схватил за руку и развернул к себе.

— Отпусти, — я попыталась выдернуть руку и отвернулась, пряча лицо.

— Посмотри на меня, — он осторожно взял меня за подбородок, и теперь я смотрела ему в глаза.

Слезы предательски катились по щекам, а я даже не могла вытереть их — только позорно всхлипывала и шмыгала носом.

— Тэсса. — Голос Алекса был серьезен как никогда. — Ты понимаешь, что нам потом будет очень плохо? Тебе будет очень плохо. Я не хочу этого.

— Мне плохо сейчас, — голос дрожал, и в ту минуту я ненавидела себя за слабость. — Лучше бы я вообще не приезжала! Лучше бы никогда не видела тебя! Пусти!

Еще одна, обреченная на поражение попытка вырваться. Я чувствовала себя униженной и растоптанной, но винить в этом было некого. Сама во всем виновата. Дура.

Я снова попыталась выкрутиться, и когда это почти удалось, Алекс поцеловал меня. Ошеломленная, я замерла, как пойманная птица, еще не осознавая реальность происходящего, но чувствуя его губы на своих губах. Сухие, теплые. Несколько бесконечно долгих секунд мы стояли неподвижно, прижимаясь друг к другу, пока наконец я осторожно не ответила ему. Алекс ослабил хватку, опустив руки с плеч на мою талию, поглаживая пальцами линию позвоночника. В животе разлетелся рой взбесившихся бабочек, и я провалилась в какую-то другую реальность. Сколько раз за последние дни я прокручивала это у себя в голове, но в действительности оказалось совсем по-другому. Не хуже и не лучше — просто иначе. И даже еще более фантастично, чем в моем воображении, ибо я знала, что все, о чем я думаю — фантазии, которым не суждено стать явью.

Так легко описывать это сейчас, по прошествии долгого времени, но тогда я не думала. Не могла думать — все мое существо обратилось в ощущения — вкус чужих губ и чужого языка, руки оглаживающие покрывшуюся мурашками голую спину и томительное желание быть еще ближе.

Но, к счастью, Алекс, в отличие от меня сохранял холодную голову и дальше поцелуев дело не зашло. Безвкусный номер придорожного отеля с дурацкой водяной кроватью — не лучшее место, чтобы лишаться девственности. Но тогда, если бы он пошел дальше, я бы и не подумала останавливать его.

— Нужно позвонить Тео, — опомнилась я, когда мы наконец смогли оторваться друг от друга.

— Я позвоню. — Алекс выглядел рассеянным и немного грустным.

Не в пример мне, он уже тогда понимал, что мы сделали шаг на пути к чему-то неотвратимому, тому, что еще принесет свои скорбные плоды. Но всему свое время, и в тот день мы лишь разбросали семена будущих катастроф.

Тео приехал за нами через три с половиной часа. К этому времени мы сдали номер, позавтракали в молчании и ждали его на парковке. Нелегко было вести себя так, словно ничего не произошло, но нам это удалось, и у Тео не возникло никаких подозрений. Впрочем, он волновал меня в последнюю очередь.

Гораздо страшнее оказалось встретиться с Агнесс и Ирвином, я думала, им хватит одного взгляда, чтобы обо всем догадаться — казалось, случившееся написано у нас на лицах. Во всяком случае, у меня. Но, к счастью, их гораздо больше беспокоило то, почему мы не приехали ночевать, и отговорка про ночной Зальцбург, судя по всему, показалась Агнесс не слишком убедительной. Однако, ни она, ни Ирвин так никогда и не узнали про аварию.

Но было и еще кое-что, не дающее мне покоя. Я не знала наверняка, почему Алекс сделал это. Из жалости? Или не знал, что еще сделать, чтобы меня успокоить?

Вечером, как только появилась возможность остаться наедине, я спросила его об этом. Агнесс и Ирвин уже спали, Фанни осталась ночевать у подружки, так что балкон был целиком и полностью в нашем распоряжении.

— Потому, что ты тоже мне нравишься, — ответил он просто.

От этих слов в груди разлилось тепло, но сам Алекс выглядел грустным.

— Только нет в этом ничего хорошего, — вздохнул он. — Лучше бы тебе понравился Тео или Виктор.

— Может, и лучше. Но мне понравился ты.

Конечно, я понимала его. Эта история с самого начала не подразумевала счастливый конец, но, будем говорить откровенно — кто в семнадцать лет строит далеко идущие планы? Молодость мечтает, но редко планирует. Рисует в фантазиях удивительную жизнь, полную чудес и приключений — мы видим себя путешественниками, богачами, кинозвездами, и мир, лежащий у наших ног.