Улица Чехова

В начале XIX в. в полковом городке построили здания полковых казарм, в деревянных домах селились горожане.[2] Тогда эта улочка была безымянной, а ее первое название «Грязный переулок», видимо, соответствовало его санитарному состоянию. Как уже было сказано выше, более 70 лет он назывался Эртелевым переулком. Судьба Ф.Ф. Эртеля не совсем обычна. О ней следует сказать особо. Развернутую биографию Эртеля дает А.А. Иванов в очерке «Под сенью Эртелева сада»: «Уроженец Пруссии, лишенный чьей бы то ни было поддержки, восемнадцатилетним прапорщиком он поступил на русскую службу и своим невероятным упорством, исполнительностью и храбростью проложил себе дорогу сначала на военном, а затем и на гражданском поприще. Русско-шведскую войну 1788–1790 гг. Федор Федорович, как окрестили его в России, начал поручиком, а закончил майором. Чины доставались ему нелегко, каждый потребовал совершения подвига и пролития своей и вражеской крови. В одном из боев Эртель лишился правого глаза, что вынудило его уйти в отставку с пожизненным пенсионом в 400 рублей в год. Пожар, уничтоживший все небогатое имущество отставного майора, заставил его вновь определиться на службу, на сей раз скромным заседателем в уездном суде. Казалось бы, в этой должности он бы и прозябал до ухода на заслуженный отдых, но тут счастье наконец улыбнулось – о нем вспомнил великий князь Павел Петрович, в чьих гатчинских войсках довелось ему прослужить некоторое время, и поручил сформировать Гренадерский полк. Три года Федор Федорович добросовестно муштровал новобранцев; но в январе 1796 г. последовали отставка и недолгое пребывание на посту прокурора в Выборгском магистрате. Заняв в скором времени императорский трон, Павел вновь призывает его на службу, награждает, жалует 500 душ, а в 1798 г. назначает московским обер-полицмейстером… Следуя его указам, Эртель (в то время уже генерал-майор) неумолимо преследовал запрещенные фраки и круглые шляпы, нагнав на обывателей такого страху, что те не знали, куда от него деваться. Порядок он наводил железной рукой, к чему Москва с ее патриархальными нравами и русской расхлябанностью была совсем не привычна. Вступив на престол, Александр I тут же сместил ретивого служаку с должности, не подозревая о том, что очень скоро вынужден будет снова обратиться к его услугам. По совету своего генерал-адъютанта Е.Ф. Комаровского в сентябре 1802 г. царь поставил Эртеля теперь уже петербургским обер-полицмейстером. Тот не обманул возлагавшихся на него надежд, приведя столичную полицию за шесть лет пребывания на этом посту в гораздо лучшее состояние, чем она была прежде». А.А. Иванов приводит в цитируемом очерке характеристику, которую в своих «Записках» дают Эртелю: «Эртель был человек живой, веселый, деятельный;…в нем была врожденная страсть настигать и хватать разбойников и плутов, столь же сильная, как в кошке ловить крыс и мышей. Никакой вор, никакое воровство не могли от него укрыться; можно везде было наконец держать двери наотперти; ни один большой съезд, ни одно народное увеселение не ознаменовались при нем несчастным приключением; на пожарах пламень как будто гаснул от его приближения».

План Эртелева переулка. Из атласа Н. Цылова за 1849 г.

Как далее отмечает А.А. Иванов, «продав упомянутому Комаровскому за 75 тысяч рублей пожалованные покойным государем имение в 500 душ», Федор Федорович приступил к постройке на приобретенном участке на месте современного дома № 46 по Литейному проспекту. В конце XVIII столетия он простирался в глубину до светлиц Преображенского полка, где ныне четная сторона улицы Чехова. В 1800 г. мещанин Дмитрий Ямщиков напечатал объявление о его продаже: «На Литейной улице, подле Вспомогательного банка, продается обширное, под № 228, место с деревянным строением и большим огородом». Желающих приобрести земельное владение в довольно отдаленной тогда части города долго не находилось. Тем временем Ямщиков отдал Богу душу, и за дело взялся Городовой сиротский суд; его постановлением недвижимость покойного, оцененная всего-навсего в 2 тысячи рублей, весной 1803 г. выставляется на торги. Покупатель отыскался в лице петербургского обер-полицмейстера Ф.Ф. Эртеля.