Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени

— Через десять! — напомнил Лазак и укоризненно покачал головой. — Как это можно такие вещи забывать!..

Я поразился, как быстро мои венгерские друзья согласились на предложение Вены. Думал, будут советоваться, торговаться, выгадывая себе преимущества за повышенные тиражи. Ничего подобного! Через день все было решено. Единственное условие с их стороны — первой должна быть издана «Как закалялась сталь». Тираж — сто пятьдесят тысяч.

— Куда вам столько? — удивился я.

— Не день собираемся жить.

— А деньги когда переведете?

— Да хоть сейчас. Давай название банка, номер счета. А хочешь, так наличными.

— Нет, нет, нет! — замахал я руками. — Только через банк!

И побежал в единственный известный мне частный банк у площади Левельде, за сквериком, неподалеку от хорошо знакомого мне дома на улице Королевы Вильгельмины. Там держал свои деньги, вырученные от продажи им сельского дома в Словакии, наш дворник Пишта. Он уверял, что банк совершенно надежный, проволок правдами и неправдами все сбережения вкладчиков даже через войну, вплоть до начала небывалой в истории инфляции.

И завертелась карусель, правда, без моего участия. Деловые парни из молодежного отдела ЦК наладили горячую телефонную линию с майором Евдокимовым в Вене. Аккуратно принимали в назначенное время «студебеккеры» с грузом, посылали отчеты о переведенных на мой счет деньгах. Словом, обе стороны не могли нахвалиться друг другом.

Книги шли потоком. Но что-то все-таки было неладно. Я это усек однажды, когда попал к Лазаку во время его нервного разговора с Евдокимовым. Речь шла о бесполезно застрявших где-то неподалеку форинтах, в то время как стало жарко здесь, в Вене. Количество подписчиков в связи с политической ситуацией сильно уменьшилось, у редакции образовались серьезные долги в шиллингах. Правда, типография «Глобус», печатавшая книги, соглашалась еще ждать некоторое время, а Лазак рассчитывал на денежную подпитку из Группы войск. Но когда она подойдет? И подойдет ли вообще? Ведь сама Группа хронически страдала из-за нехватки средств в валюте.

Впрочем, меня это не касалось. Я вообще никогда не интересовался денежной стороной проводимых нами операций ни в венгерском отделении, ни особенно теперь, когда, по сути дела, завис неизвестно на какое время между небом и землей. И потому ненароком услышанный разговор этот я никак не связал с форинтами, лежавшими на моем, теперь уже, наверное, пухлом счету в частном банке Будапешта.

И вдруг...

Во время очередного приезда в Будапешт я облюбовал для своей постоянной резиденции третьеразрядную гостиницу «Континенталь» на улице Дохань. И недорого, и от центра в двух шагах, лучше, по крайней мере, чем каждый раз подыскивать себе при помощи комендатуры новую квартиру с новой квартирной хозяйкой, среди которых попадались и весьма привередливые особы: и за постельное белье отдельно плати, и за пользование ключом для входа в запирающийся с вечера подъезд, и за уборку с мытьем полов мылом...

Так вот, во время последнего заезда в будапештскую резиденцию меня попросил зайти к себе в каморку под лестницей старший портье — лысый морщинистый старик, относившийся ко мне с большим уважением: водку я не пил, скандалов не учинял, девок в номер не таскал, на чай давал хоть немного, но исправно и, главное, в иностранной валюте. Заговорщицки понизив голос, он произнес, выложив на стол бумажку с номером телефона:

— Господин майор (повышение в звании офицеров входило здесь в обязательный негласный перечень услуг), вас настоятельно просят позвонить по этому номеру. Уже две недели разыскивают, — и, демонстрируя свою осведомленность во всем, что касается клиентов отеля, добавил многозначительно: — Это банк на площади Левельде. Солидное, между прочим, учреждение.

«Банк? Зачем я им вдруг понадобился? Что-нибудь подписать? Что-нибудь дооформить?»

Оказывается — нет. Дело посложнее.

— Банк ликвидируется, — доложил мне неулыбчивый, но предельно корректный клерк учреждения. — Клиентов покорнейше просят немедленно закрыть счета и снять деньги.

Вот тебе на!

— А я сейчас как раз и не могу, Уезжаю срочно. Придется вам обождать еще две-три недели.

— Что вы! Мы уже фактически ликвидированы, понимаете? Все счета закрыты. Остался только ваш и одного клиента, пропавшего еще во время войны.

— Но у меня с собой банковских документов нет. Даже чековой книжки.

Мой собеседник пожевал губами:

— Одну минуточку, — и направился к двери с надписью: «Главный бухгалтер», оставив меня в полном смятении.

Что же делать?.. Ну хорошо, чемоданчик у меня с собой, деньги я заберу. А дальше? Везти в Вену? На кой ляд им там форинты?

И тут только до меня дошло, что последний разговор между Лазаком и Евдокимовым, которому я был случайно свидетелем, касался не каких-нибудь иных форинтов, а этих. Как раз они и застряли бесполезно на счету, в то время как «Эстеррайхише цайтунг» именно сейчас нуждается, очень нуждается, в шиллингах.

Возвратился сотрудник банка:

— Вашу проблему можно уладить. Напишите, пожалуйста, заявление, что чековую книжку вы потеряли. Вот форма, а вот номер вашего счета.