Улица младшего сына

Ланкин повёл пионеров на чердак. Здесь у него оказался припасённый, сверху прикрытый соломой, сильный артиллерийский бинокль. Ланкин дал мальчикам по очереди посмотреть в него. Через слуховое окно можно было разглядеть часть района над каменоломнями.

— Вон, видишь? Справа, — пояснил он, — у вас там как раз под тем местом приходится сектор «Волга». Вот они, видно, через ту штольню к вам зайти хотят. Сектор «Киев» отсюда плохо видать, но я вечером выходил, заметил и там скопление. Так что скажи Лазареву: они вас штурмовать будут с обоих секторов. Да и с центрального, видно, собираются нажать на вас. Пусть ваши подготовятся. И вы давайте скорей, а то могут и сегодня… Кто знает…

— А больше насчёт овса ничего не надо передать? — спросил Володя, считавший, что разговор звучит уж слишком просто.

Ланкин даже огорчился:

— Опять ты мне насчёт овса! Я ему уже полчаса всё разъясняю, а он заладил про овёс. Ты вот лучше погляди… Как там, с того краю, где вы вылезли, ничего не замечаете? А то как бы вас на обратном пути…

Володя навёл бинокль на дальний край возвышенности, где находились каменоломни. В большом светлом круге, в центре которого маячил чёрный крестик, а рядом стояли нанесённые на стекле палочки делений и цифры, он увидел казавшееся совсем близким шоссе, знакомую местность и… Бинокль качнулся в его руках. Володя не сразу опять смог найти нужную точку. Он ясно увидел, что в том самом месте, где они утром вылезали из-под земли, движутся тёмно-зелёные фигуры гитлеровских солдат.

Обратный путь был отрезан.

Глава XI. Свидание со звёздами

Начинало уже смеркаться, когда мальчики окончательно убедились, что возвращение под землю через ход, из которого они вылезли утром, невозможно. Должно быть, немцы днём обнаружили там что-то подозрительное и поспешили принять обычные в таких случаях меры. Маленькие разведчики хорошо рассмотрели издали, что у того места, куда выходил лаз, возятся немцы: подтаскивают колья, волокут колючую проволоку, роют пулемётные гнёзда.

— Так, — сказал Володя, обозревавший местность возле каменоломен поверх каменной ограды у крайнего домика в поселке. — Тебе ясно?

Ване Гриценко всё было ясно.

— А нас ждут в восемнадцать ноль-ноль, — продолжал Володя. — Положение, а?

— Что же мы теперь делать станем? — растерянно спросил Ваня и, поглядев на Володю, сразу пожалел, что поторопился с вопросом.

Маленький командир «группы» так и сверкнул из-под ресниц своими лучистыми глазищами:

— Видишь, кажется, я соображаю — ну и помолчи! Вот приму решение, тогда и пытай.

Он дёрнул плечом и потёрся о него щекой. Как известно, это было у Володи признаком затруднительного раздумья. Помолчав минутку, Володя не очень уверенно поглядел на своего подчинённого.

— Слушай, Ваня… Ты тут всю местность лучше меня знаешь. Ведь вон там, за тем увалом, ещё одна дырка была. Я, когда ещё маленький был, тоже туда прятался…

— Это куда ещё корова дяди Василия провалилась? Ещё бы не помнить! Тебя ещё тогда батя с верёвкой ходил вытягивать. Это где мы с Шустовым ходили?

— Да нет, не про то я! Слушай толком. Помнишь, там ещё ход был… Гляди, вон в той местности, где немцев как раз не замечается, всё чисто… Они про тот ход и не догадываются. Пошли туда! Проберёмся. Ну? Что стоишь?

Но Ваня в нерешительности мешкал, не трогаясь с места.

— Вовка, — проговорил он смущённо, — я то место знаю… Конечно, сейчас не до того… можешь даже и смеяться, но только лучше б нам туда не лазить.

— Куда это не лазить? — изумился Володя, с негодованием обернувшись к Ване Гриценко.

— Да вот через ту штольню, ведь это же та самая… где огоньки по ночам были. А сейчас, гляди, уже темнеет. Ну, сам знаешь. У нас люди сроду туда не ходили.

— Э, мало куда раньше люди не ходили! Раньше люди на земле жили, а мы вот с тобой которую неделю под землёй… И пора бы забыть все эти бабушкины пугалки…

Володя говорил неестественным баском, стараясь придать командирскую твёрдость своему голосу, что было необходимо не только для поддержания дисциплины, но и для собственного успокоения. Он хорошо помнил, сколько мрачных рассказов ходило об этой штольне с недоброй и таинственной славой. А сейчас дело шло к вечеру: уже смеркалось…

— Ох, Вовка, не надо бы лучше! — опять начал Ваня. — Я и сам не верю тому, что врут, да как-то душа у меня не на месте.

— А ну! — прикрикнул на него Володя, уже окончательно справившийся с собой. Он досадовал, что невольно проявил некоторую робость. — Я, кажется, ясно решил. Подбери свою душу, если она у тебя такая… Иди за мной, живо!