Улица становится нашей

Бабка, узнав о случившемся, пришла в негодование. Надо же, до базара добрались. Теперь и оттуда, чего доброго, выживут. А Санька? Тоже хорош. Нашел чему удивляться: «Бесплатно!» При коммунизме, говорят, все будет бесплатно. Только до этого коммунизма дожить еще надо. А пока доживешь, ноги протянешь, если бесплатно все станешь делать. Пусть Санька не будет дураком, не тревожит свое сердце киосками с бесплатными цветами. Это у ребят игра такая. Поиграют и бросят. А ему, Саньке, на хлеб заработать надо. На хлеб и на всякое другое. Так наставляла Саньку бабка. Ей не хотелось терять дарового помощника. Но в душе самой бабки росли тревога и беспокойство. Зачастили к ней гости. Раз дружинник Долгий заглянул, в другой раз пионерская вожатая Валентина. И Саньку ребята задирать стали. В шутку, конечно. Но это-то и плохо. Шутка, смех действуют вернее всего.

Праздник последнего воскресенья

Улица, улица — первая, родная… Сколько их, улиц, будет еще в твоей жизни: больших и маленьких, узких и широких, шумных и тихих, городских и деревенских. Наверно, не все они будут вымощены радостью. Наверно, попадутся такие, которые захотят отгородиться от тебя высокими заборами, пришьют к воротам таблички со злыми собаками, обожгут косым взглядом. Все равно не трусь и не сдавайся, если тебе придется жить даже на такой улице.

Сегодня чужая, она станет завтра твоей, нашей, если сам ты останешься прежним: упрямым и смелым, как в детстве, честным и справедливым, как в детстве, веселым и находчивым, как в детстве, любознательным и неутомимым, как в детстве.

Завтра у Ленинской хлопотный день. Завтра праздник последнего воскресенья. Как жаль, что все спит на Ленинской и не у кого узнать, что это будет за праздник… Хотя почему не у кого? У бабки Матрены, например. Вот она с электрическим огоньком блуждает по двору своего «доходного дома» и высматривает что-то в потемках. Нет, Матрена ничего не знает о завтрашнем празднике. Другим забита ее голова. Дней пять назад у нее со двора пропали после стирки Санькины штаны и куртка. Но это ее не испугало, а, скорее, обрадовало. Матрена надеялась вдоволь поиздеваться над улицей, гордившейся своей честностью. Однако случилось так, что ей пришлось приберечь свое красноречие до другого раза. Куртка и штаны вернулись.

С тех пор бабка денно и нощно стережет свой дом, назначая в дозор то себя, то Саньку. Впрочем, Санька несет службу так, для видимости. И если не спит по ночам, то вовсе не в интересах бабки, а в своих личных, раздумывая над своей судьбой. Неужели так и будет он жить у бабки, промышляя на рынке?

Тихо-тихо… Только ветер, как в раковинку, свистит в пустое ласточкино гнездо под крышей, да бабка Матрена с электрическим огоньком в руках обходит свои владения.

Нет, она ничего не знает о завтрашнем празднике.

Может, о нем знает Валентина Сергеева, старшая вожатая зарецкой школы? Она тоже почему-то не спит: на белых занавесках окна видна ее тень — то с книжкой, то со стаканом чая в руках.

Знать-то знает, однако, в отличие от других вожатых, Валентина не только учит, как надо хранить военную тайну, но и сама умеет это делать. А праздник последнего воскресенья — это если и не военная, то, во всяком случае, такая тайна, которую зона «Восток-1» поклялась хранить на правах самой строгой военной секретности.

Вот о чем она может рассказать — это о двух справках-бумажках, привезенных ею из Москвы. Первая, написанная от руки на листе тетради в косую линейку и заверенная расплывшимся, как блин, штампом, подтверждала, что Александр Чесноков окончил 6 классов 1279-й средней школы. Вторая, напечатанная на машинке и украшенная лунным диском гербовой печати, ставила в известность всех, кого это могло заинтересовать, что вышеназванная школа не несет никакой ответственности за прошлые, настоящие и возможные уголовные преступления своего бывшего ученика Александра Чеснокова на том основании, что он был исключен из школы раньше, чем начал совершать эти преступления.

Праздник последнего воскресенья… Санька Чесноков… Однако при чем здесь Санька? Разве он имеет какое-нибудь отношение к празднику?

* * *

— Здравствуй, солнце, как хорошо, что ты сегодня есть!

Лялька Сергеева выскакивает на улицу и, перебежав дорогу, останавливается возле дома Таи Лебедевой, подружки по отряду. Ну-ка, ну-ка, где здесь кнопка потайного звонка? Ага, вот она. Раз, два, три… Три звонка. Три — значит, сбор общий. Лялька мчится дальше по улице. Она сделала свое дело — привела в действие электрическую цепочку зоны «Восток-2» и больше ни о чем не беспокоится. Тая Лебедева позвонит Боре Васильеву, Боря Васильев — Леве Киселеву и так далее.

Середина улицы. Дом № 55. Огромное, как палуба океанского парохода, крыльцо.