Улица Светлячков

Талли и сама это понимала, но сдать назад не могла. С самого дня похорон бабушки, когда Дымка выкинула на бис свой коронный номер, Талли чувствовала, как горе постепенно уступает место злости. Ярость хищным зверем металась у нее в крови, заряжая эмоциями, которые нельзя было ни сдержать, ни подавить. Она знала, что ведет себя неразумно, но сойти с намеченного курса не могла. Стоит на минуту замешкаться, и страх ее настигнет. К тому же дело уже наполовину сделано. Они уже сидят в спальне ее матери и по идее должны бы собираться.

– Божечки, – восхищенно пробормотала Кейт. – Ты обязана это прочитать.

Талли подошла к водяной кровати, обклеенной убогими вырезками из журналов, выдернула из рук Кейт книгу и швырнула ее к противоположной стене.

– Ты вот серьезно решила сейчас почитать?

– Эй! – Кейт попыталась сесть, по водяному матрасу вокруг нее побежали волны. – Там Вульфгар ее привязал к кровати! Должна же я узнать…

– Кейт, мы на вечеринку собираемся. Хватит уже свои сопливые романчики читать. И вообще только психу придет в голову привязывать женщину к кровати.

– Ну да, – неуверенно согласилась Кейт, – я понимаю. Просто…

– Никаких «просто». Одевайся давай.

– Ладно, ладно.

Она взглянула на одежду, которую выбрала для нее Талли, – джинсы и бронзовый топ в обтяжку с открытыми плечами.

– Мама бы концы отдала, если бы узнала, что я так в люди выхожу.

Талли не ответила. Сказать по правде, она предпочла бы этого вообще не слышать. Меньше всего ей сейчас хотелось вспоминать о миссис М. Вместо этого она сосредоточилась на своем наряде: джинсы, розовый топ без бретелей и синие сандалии на платформе, с высокой шнуровкой. Наклонившись, она как следует начесала волосы, чтобы получилось не хуже, чем у Фэрры, а затем залила их таким количеством лака, что в радиусе метра передохли комары. Убедившись, что выглядит превосходно, она повернулась к Кейт:

– Ну чего ты там…

Кейт, уже одетая, снова лежала на кровати с книжкой.

– Я с тебя не могу просто.

Улыбаясь, Кейт перевернулась на спину.

– Ну, Талли, там так ужасно романтично все, вот правда.

Талли снова выхватила у нее книгу. Она сама толком не понимала, почему это ее так взбесило. Может, дело было в непробиваемом идеализме Кейт? Ну как она могла, зная про жизнь Талли, продолжать верить во все эти «жили долго и счастливо»?

– Пойдем.

Даже не обернувшись, чтобы проверить, идет ли Кейт следом, она вышла в гараж, открыла ворота, затем уселась на потрескавшееся черное водительское кресло бабушкиного «форда-виктории» и, стараясь не обращать внимания на рваные края обивки, впивавшиеся в спину, хлопнула дверью.

– Тебе можно брать ее машину? – спросила Кейт, просунув голову в пассажирскую дверь.

– Чисто технически это теперь моя машина.

Кейт уселась в соседнее кресло и закрыла дверь.

Талли воткнула кассету Kiss в восьмитрековый магнитофон и сразу сделала погромче. Затем переключилась на задний ход и аккуратно надавила на педаль газа.

Возле дома Карен Эбнер, по дороге к которому они во всю глотку орали песни Kiss, уже стояло машин пять, не меньше. Некоторые были благоразумно спрятаны в тени деревьев. Новости о том, что у кого-то уехали родители, всегда распространялись стремительно; вечеринки вырастали как грибы после дождя.

Внутри было не продохнуть от дыма. Запах марихуаны и благовоний сбивал с ног. Музыка гремела так, что у Талли немедленно заболели уши. Она схватила Кейт за руку и потащила вниз по лестнице в комнату отдыха в подвале.

Стены там были обшиты пластиковыми панелями «под дерево», на полу лежал салатовый ковролин. Посреди комнаты стоял камин с коническим кожухом, вокруг него – диван в форме полумесяца и пара кресел-мешков. У левой стены несколько парней играли в настольный футбол, сопровождая каждый поворот ручки дикими воплями. Рядом танцевали – все неистово дергались под музыку, стараясь подпевать. На диване двое парней целеустремленно накуривались, а возле самого входа, под огромной картиной, изображавшей испанского матадора, какая-то девушка хлестала пиво из пробитой в банке дыры.

– Талли!

Она и слова сказать не успела, как старые друзья окружили ее, оттеснили от Кейт. Подойдя к огромному бочонку с пивом, она приняла из рук какого-то парня пластиковый стакан, доверху заполненный пенистым, золотистым «Рейниром»[52]. И, взглянув на пиво, содрогнулась от всплывшей в памяти сцены: Пат наваливается, прижимает ее к земле…

Она оглянулась в поисках Кейт, но той нигде не было видно.

И тут все начали скандировать: «Тал-ли! Тал-ли!»

Ей никто не причинит зла. Не здесь. Возможно, завтра, когда за ней явятся из службы опеки, но не теперь. Она залпом осушила стакан и, протягивая его, чтобы наполнили снова, выкрикнула имя Кейт.

Кейт тут же возникла рядом, точно все это время держалась неподалеку, дожидаясь, пока ее позовут.

Талли сунула ей полный стакан:

– Держи.