Улица Светлячков

Он протянул руку, обнял Кейт за плечи и прижал ее к себе. И ей сразу стало хорошо и спокойно. Быть с ним рядом было так же естественно, как дышать, хотя Кейт отлично знала, как опасно это ощущение.

Так, ничего не говоря друг другу, они просидели в ожидании несколько долгих часов.

Талли медленно приходила в себя и пыталась сообразить, где находится, разглядывая окружающие предметы. Белый потолок со звуконепроницаемой отделкой, прямоугольные флуоресцентные лампы, стальные поручни кровати и столик рядом с ней.

И тут к ней вернулась память. Бейкон-Хилл, минимаркет! Талли вспомнила нацеленный на нее пистолет. И жгучую боль.

— Ты ведь всегда была готова на все, чтобы привлечь внимание? — в дверях стояла Кейт в тренировочных брюках от университетской спортивной формы и футболке. Кейт подошла к кровати подруги, глаза ее были полны слез. Кейт нетерпеливо смахнула их рукой. — Черт побери! Поклялась ведь, что не буду плакать.

— Как хорошо, что ты здесь! — Талли нажимала на какую-то кнопку на пульте управления кроватью, пока изголовье не поднялось, и она не оказалась в сидячем положении.

— Разумеется, я здесь! Все здесь: Чад, Матт, мама, папа, Джонни. Они с моим отцом уже несколько часов играют в карты и говорят о новостях. А мама сделала не меньше двух лоскутных шалей. Мы все так волновались!

— Я хорошо провела репортаж?

Кейт рассмеялась в ответ, хотя слезы продолжали катиться по ее щекам.

— Я так и знала, что это будет твой первый вопрос. Джонни говорит, что Джессика Сэвич может теперь поцеловать тебя в зад.

— Интересно, «Шестьдесят минут» не захотят взять у меня интервью?

Кейт преодолела разделявшее их расстояние.

— Никогда больше не пугай нас так, хорошо?

— Я постараюсь.

Прежде чем Кейт успела что-нибудь сказать, дверь распахнулась. На пороге стоял Чад с двумя стаканчиками кофе в руках.

— Она очнулась, — тихо произнес он, ставя пластиковые стаканчики на тумбочку.

— Только что открыла глаза, — ответила Кей. — И конечно, ее больше интересуют шансы получить «Эмми», чем собственное выздоровление.

Кейт посмотрела внимательно на подругу.

— Я оставлю вас ненадолго одних.

— Но ты ведь не уйдешь? — жалобно проговорила Талли.

— Я вернусь позже. Когда уйдут все остальные, — пообещала Кейт.

— Ладно, — кивнула Талли. — Потому что ты очень нужна мне.

Как только за Кейт закрылась дверь, Чад подошел к кровати Талли.

— Я уже думал, что потерял тебя.

— Со мной порядок, — нетерпеливо произнесла Талли. — Ты видел эфир? Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что с тобой далеко не все в порядке, Талли, — сказал Чад. — Похоже, у тебя больше проблем, чем у любого из моих знакомых, Талли Харт. Но я люблю тебя. Я думал всю ночь о том, во что превратилась бы моя жизнь без тебя, и нарисованная моим воображением картина совсем мне не понравилась.

— Но почему ты решил, что потеряешь меня? Я — вот она.

— Выходи за меня замуж, Талли.

Талли чуть не рассмеялась, посчитав его слова шуткой. Но тут она увидела в глазах Чада неподдельный страх, он действительно боялся ее потерять.

— Ты это серьезно? — пробормотала она, нахмурившись.

— Мне предложили работу в Вандербилде, штат Теннесси. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты любишь меня, Талли, даже если сама этого не понимаешь. И я нужен тебе.

— Ну конечно, ты мне нужен. А Теннесси входит в первые сорок пунктов телерейтинга?

Лицо Чада вдруг стало серьезным, улыбка поблекла.

— Я люблю тебя, — снова произнес он, решив не заканчивать объяснение поцелуем — слишком важными были его слова.

Дверь за спиной Чада открылась, и появилась миссис Муларки.

— Медсестра сказала, что у посетителей еще только пять минут. А потом нас всех выставят отсюда.

Чад понимающе кивнул, наклонился и поцеловал Талли.

Это был какой-то особенный, одухотворенный поцелуй, который каким-то странным образом соединял их вместе и одновременно давал понять, какими далекими друг другу они могут быть.

— Я любил тебя, — прошептал он.

Любил? Он сказал «любил»? В прошедшем времени?

— Чад…

Но Чад уже отошел от кровати.

— Она ваша, Марджи.

— Извините, что помешала, — смутилась миссис Муларки.

— Не беспокойтесь об этом, думаю, мое время действительно истекло. Спокойной ночи, Талли.

Чад вышел из палаты, дверь громко захлопнулась за ним.

— Привет, маленькая девочка, — произнесла миссис Муларки.

И в эту минуту Талли, к собственному удивлению, залилась слезами.

Миссис Муларки тихонько гладила девушку по голове, давая возможность выплакаться.

— Я так испугалась! — рыдала Талли.

— Шшш… конечно, ты испугалась, — говорила Марджи, вытирая ее слезы бумажным платком. — Конечно, было очень страшно. Но теперь мы все здесь, с тобой.

Талли постепенно успокаивалась. Наконец она вытерла глаза и попыталась улыбнуться.

— Теперь я готова выслушать вашу нотацию.

Миссис Муларки посмотрела на нее своим знаменитым укоризненным взглядом. Взглядом с большой буквы.

— Это твой преподаватель, Таллула?

— Бывший преподаватель. Поэтому я ничего вам и не рассказывала. Вы бы точно не одобрили.

— Но ты любишь его?

— Откуда мне знать?

— Если бы любила, знала бы.