Улица Светлячков

Талли повесила трубку и подошла к входу. Дверь ее пентхауса была единственной с этой стороны. Талли открыла ее и принялась ждать, стараясь изо всех сил выглядеть удивленной, когда Мара выйдет из лифта.

— Привет, тетя Талли. Извини, что пришла так поздно.

— Не так уж и поздно, заходи.

Она отошла в сторону, пропуская Мару в квартиру. Как всегда, Талли поразила необыкновенная красота ее крестной дочери. Как и большинство девочек ее возраста, она была слишком худой, вся состояла из углов и впадин, но это вовсе ее не портило. Мара была из тех девушек, которые до тридцати лет выглядят формирующимися, зато потом они приобретают поистине королевскую осанку и фигуру.

Талли подошла к Маре.

— Что случилось?

Мара плюхнулась на кушетку и вздохнула с драматическим видом.

— Меня пригласили на концерт.

— Так… — Талли присела рядом с девушкой. — И что же?

— В Такома-Доум.

— Отлично…

— В будний день. — Мара скосила глаза. — Мальчик, который меня пригласил, со второго курса.

— Это сколько лет — шестнадцать, семнадцать?

— Семнадцать.

Талли кивнула.

— Я ходила на «Вингз» в Кингдом примерно в твоем возрасте. А в чем проблема?

— Мои родители считают, что я слишком маленькая.

— И они не пустили тебя?

— Правда, ужасно? Все ходят везде, где им хочется, кроме меня. А моя мама не разрешает мне ездить в машине даже с парнями, у которых уже есть права. Она каждый день сама забирает меня из школы.

— Ну, всем известно, что шестнадцатилетние мальчики — очень плохие водители. И иногда оставаться с ними наедине небезопасно.

Талли вспомнила ту ночь в лесу много-много лет назад.

— Но мы ведь идем целой группой.

— Группой? Ну, это другое дело. Пока вы все будете держаться вместе, ничего плохого не случится.

— Я знаю. Думаю, родители боятся, что за рулем будет неопытный водитель.

— Ну, я могла бы отвезти вас на своем лимузине.

— Ты это сделаешь?

— Конечно. Это решило бы все проблемы. Я бы за вами и присмотрела. Мы бы оттянулись по полной. И никто бы не пострадал — я гарантирую.

Мара вздохнула:

— Но ничего не получится.

— Почему же?

— Потому что моя мать — настоящая сука, и я ее ненавижу.

Это заявление застало Талли врасплох, повергло ее в шок.

— Мара… — Она не находила, что сказать.

— Я не собираюсь брать свои слова обратно. Она обращается со мной как с ребенком. Совсем не уважает меня как личность. Пытается выбирать мне друзей и диктовать, что я должна делать. Никакой косметики, никакой завивки, пирсинг на животе тоже нельзя. И домой не позже одиннадцати. И татуировки запрещаются. Жду не дождусь, когда смогу наконец от нее уехать. Я отправлюсь прямо в Голливуд и стану звездой, как ты.

Последняя фраза так польстила Талли, что она чуть было не забыла про все ей предшествовавшее. Пришлось сосредоточиться, чтобы не утратить нить разговора.

— Ты несправедлива к своей маме, Мара. Девочки твоего возраста куда более уязвимы, чем тебе кажется. Много лет назад, когда мне было столько же лет, я тоже думала, что ничего не может со мной случиться…

— Но ты ведь позволила бы мне пойти на концерт, если бы была моей мамой?

— Да.

— Как жаль, что ты не моя мама.

Талли удивило то, как глубоко затронули ее эти слова. Они попали в какую-то особенно чувствительную точку.

— Вы с мамой минуете этот этап, Мара. Вот посмотришь, — пообещала она.

— Нет, никогда.

На протяжении следующего часа Талли пыталась пробиться через гнев Мары, но эта оболочка оказалась неожиданно очень прочной, и разбить ее никак не удавалось. Талли была в шоке от того, с какой легкостью Мара заявляла, что ненавидит мать, боялась, что эти двое никогда не сумеют восстановить разрушенные отношения. Но Талли-то знала, как никто другой на свете, каким разрушительным может стать для девочки-подростка отсутствие материнской любви и опеки.

Наконец зазвонил домофон, и голос Эдмонда сообщил из динамика, что к Талли пришли мистер и миссис Райаны.

— Так они знают, что я здесь? — воскликнула Мара, вскакивая на ноги.

— Догадаться вообще-то нетрудно, — прокомментировала Талли, подходя к домофону. — Пусть поднимаются, Эдмонд. Спасибо.

— Они убьют меня.

Мара засуетилась и как-то вдруг превратилась в прежнюю девочку — стройную, красивую, но растерянную и испуганную.

Первым в комнату вошел Джонни.

— Черт побери, Мара! — воскликнул он. — Как же ты нас напугала! Мы не могли понять, похитили тебя или ты убежала сама.

Голос его предательски сорвался, и Джонни предпочел замолчать.

Кейт подошла к мужу и встала позади.

Талли вдруг поразила внешность подруги. Она выглядела усталой, больной и казалась словно бы меньше, чем была всегда. И вид у нее был какой-то побитый.

— Кейти, как ты? — обеспокоенно спросила Талли.

— Спасибо тебе, Талли… — Она вымученно улыбнулась.

— Тетя Талли сказала, что отвезет нас на концерт на своем лимузине! — воскликнула Мара. — И будет за нами приглядывать.

— Твоя тетя Талли — идиотка! — воскликнул Джонни. — Ее чокнутая мамочка уронила ее в детстве головой. А теперь бери свои вещи. Мы едем домой.

— Но…

— Никаких «но», Мара, — сказала Кейт. — Бери вещи, и поехали.