Улица Свободы

Окурок вылетел из форточки и потух, не достигнув земли. Леха в полусне дошел до раскладушки, разделся и лег. По потолку пробежал свет фар и осветил расходившуюся в побелке трещину. Надо подновить. Надо купить новую кровать. Мысли прошли по коридору и залезли в бачок, где в холодной воде лежали ледяные слитки. Живот зачесался, и рука потянулась к нему, но сон настиг Леху раньше.

* * *

Будильник зазвонил в половину пятого. Игорь открыл глаза и зажмурился от света фонаря. Казалось, за выходные можно было отдохнуть, а теперь началась новая рабочая неделя, и до следующих еще пять дней. Он встал и прошел по точно такому же, как у Лехи, коридору, раздражаясь на тусклую желтую кухонную лампочку. Цветочный халат матери стоял к нему спиной и мыл посуду.

– На голодный желудок курит, форточку открой, всю вонь в зал тянет.

Игорь выбросил папиросу на середине, ежась от холода, идущего из окна. Весна снова отступила, продолжался пятый месяц зимы.

– Есть будешь?

– Чай.

– Чай вчерашний, не заваривала.

Игорь налил черного цвета заварку в граненый стакан со сколом и залил половину кипятком. Мелкие чаинки кружились вверх и вниз, не торопясь оседать. Оставив стакан на столе, Игорь пошел одеваться.

Леха, как всегда, ждал его. Они обменялись молчаливым рукопожатием. Игорь взял предложенную папиросу и, прикрыв спичку от ветра, прикурил на ходу.

– Когда заберешь сумку?

– Сейчас не могу, отец в запое. По всему дому деньги ищет.

– Когда он у тебя не в запое?

– Я сказал: заберу, – огрызнулся Игорь.

Тусклый рассвет пополз по улице, превращая тени на другой стороне Свободы в людей. Даже при свете они были мрачны, одетые в почти одинаковые пальто и ватники, поодиночке идущие на заводы. Шли они быстро, но не обгоняли друг друга, сохраняя привычный ритм спешки. Для каждого свой, для всех общий. Ближе к площади Кирова ручейки объединялись в колонну и штурмовали трамваи и автобусы.

– Ляжки мерзнут, штаны бы теплые купить.

– Перетерпишь, скоро тепло будет, – без особой надежды пробормотал Игорь.

Не сговариваясь, они перешли на бег и с разгона влетели в набитый трамвай, врезаясь в твердую стену спин. Двери закрылись, и в теплой тесноте вагона отчетливо поплыл запах перегара. Он перебивал все другие запахи, обычные в другие дни, но не после выходных.

Вкручиваясь в толпу, Игорь оказался у окна и, прислонившись лбом к холодному стеклу, закрыл глаза. Глухое чувство раздражения с битым ритмом колес вбивалось в голову. Почему нельзя поспать, зачем ехать на завод, уставать и получать семьдесят рублей в месяц, чтобы пятьдесят отдать матери, семь – государству по суду, а тринадцать – пропить? И пропить-то ни разу не удалось с размахом, как мечталось, – разве взять после второй бутылки третью «Экстру». Так а чем она лучше? На третьей уже ничего не чувствуешь, а почувствуешь – не вспомнишь. Кругом пустота.

Игорь встряхнулся, почувствовав внутренними часами свою остановку, и вместе с толпой спрыгнул на лед. Теперь трамвай почти пустой, и кому он туда на хер нужен? Впереди, в привычном сером пейзаже, виднелись трубы Безымянской ТЭЦ.

– Как думаешь, заметили пропажу на заводе? – почти шепотом спросил Леха у проходной.

– Рот закрой, – ответил Игорь и прошел через вахту.

* * *

Леха с опаской оглядел цех. Из окон стекал серый свет пасмурного утра. Рабочие кашляли и сморкались, дополняя гул станков. Ничего за выходные не изменилось. Часы работы шли, и Леха, глядя, как фреза снимает металлическую стружку с болванки, забыл, чего боялся.

После обеда двое рабочих запоздали из курилки и неспешно шли по цеху, распространяя запах махорки.

– Я тебе говорю, все утро здесь менты торчали… – донесся обрывок разговора, и Леха уронил стальную болванку на пол.

– Что ж ты такой долбоеб, Леша, – тут же возник за спиной мастер. – С такой фамилией – и такой криворукий дурак…

– Че менты приходили, Альбертыч? – выручая друга, выкрикнул из-за своего станка Игорь.

Игорь знал, что называть мастера цеха Альбертычем разрешается не всем, обычно просто говорили «начальник», но расчет был верен: вывести его из равновесия и добыть информацию.

– Рот закрой, Цыганков! – рявкнул Альбертыч.

– Не, ну а че, товарищ начальник? – подобострастно загундели остальные мужики, плохо скрывая любопытство. – Че ментам надо было?

– Не ваше дело, не к нам приходили, и радуйтесь.

– А че, опять спиздили че-то? – скорее проверяя слух, чем пытаясь угадать, спросил кто-то.

– Не выражаться в цеху!

По Альбертычу сразу стало видно, что гипотеза верна, а ему велели не трепаться. Тайна была разгадана, и мужики, довольно ухмыляясь, вернулись к работе.

– Эх, Королев, Королев. Кончай уже раздолбайничать, – обратился Альбертыч к Лехе, поддерживая авторитет начальства. – Всю жизнь будешь по первому разряду семьдесят рублей получать? Ты ж башковитый парень, давай на курсы запишу.

– Не надо, – буркнул Леха, и Альбертыч, удовлетворенный ритуалом «руководство старшего товарища», пошел шутить с фрезеровщицами.

* * *