Уловка-22

— А я могу показать, — вызвался Хэвермейер и ткнул в нужную точку на карте Данбэра. — А на этих фотографиях деревня и вовсе хорошо видна. Мне все ясно. Цель задания — сшибить всю деревушку под откос, чтобы из ее обломков получился завал на дороге, который немцам придется расчищать. Верно?

— Верно. — сказал майор Дэнби, вытирая носовым платком вспотевший лоб. — Я рад, что хоть кто-то начинает понимать. По этой дороге из Австрии в Италию должны пройти две бронетанковые дивизии. Деревушка построена на таком крутом склоне, что все обломки жилых домов и прочих строений в результате бомбардировки посыплются вниз и завалят дорогу.

— Ну и что, черт побери, от этого изменится? — пожелал узнать Данбэр, в то время как взволнованный Йоссариан следил за ним со смешанным чувством страха и благоговения. — Немцам потребуется какая-нибудь пара дней на расчистку

Майор Дэнби попытался избежать словопрений.

— Очевидно, для штаба кое-что изменится, — ответил он примирительным тоном. — Думается, поэтому они и отдали приказ о налете.

— А жителей деревушки предупредили? — спросил Макуотт.

Обнаружив, что даже Макуотт оказался в рядах оппозиции, майор Дэнби испугался:

— По-моему, нет.

— Неужели не сбросили листовки с предупреждением о предстоящей бомбардировке? — спросил Йоссариан. — Разве нельзя было предупредить жителей, чтобы они заблаговременно убрались подальше?

— По-моему, нельзя. — Майора Дэнби снова прошиб пот. Глаза его беспокойно шныряли из стороны в сторону. — Листовки могут попасть к немцам, и тогда они выберут другую дорогу. Я, правда, в этом не уверен. Я только предполагаю.

— Они даже не пойдут в убежище, — с горечью доказывал Данбэр. — Завидев наши самолеты, они высыпят на улицы и будут махать нам руками. Вся деревня выбежит — старики, дети, собаки. Господи Иисусе! Неужто нельзя оставить их в покое?

— А почему бы нам не нагромоздить завал где-нибудь в другом месте? — спросил Макуотт. — Почему обязательно здесь?

— Не знаю, — с горестным видом ответил майор Дэнби. — Я не знаю.

— В чем дело? — спросил подполковник Корн, ленивой походкой входя в инструкторскую. Он держал руки в карманах, выгоревшая рубашка сидела мешком.

— О, все в порядке, подполковник, — нервно ответил майор Дэнби, стараясь сделать вид, будто ничего не случилось. — Мы просто обсуждаем задание.

— Они не хотят бомбить деревню, — выдал всех Хэвермейер и заржал.

— Подонок! — сказал Йоссариан.

— Оставьте Хэвермейера в покое! — отрывисто приказал подполковник Корн. В Йоссариане он узнал того пьяницу, который нахамил ему в офицерском клубе накануне первого налета на Болонью, и поэтому счел за благо переадресовать свое неудовольствие Данбэру. — Почему вы не хотите бомбить деревню?

— Это жестоко, вот почему.

— Жестоко? — переспросил подполковник Корн с холодной насмешливостью. Его не более чем на миг напугала нескрываемая лютая враждебность Данбэра. — Вы считаете менее жестоким пропустить эти две немецкие дивизии, чтобы они обрушились на наши войска? На карту поставлены жизни американцев, вы это знаете? Или вы хотите, чтобы пролилась американская кровь?

— Американская кровь и так льется. Но эти люди тихо, мирно живут у себя в горах. Какого черта они должны из-за нас страдать?

— Вам, конечно, легко говорить, — издевательским тоном сказал подполковник Корн, — на Пьяносе вы как у Христа за пазухой. Вам безразлично, пройдут или не пройдут эти немецкие подкрепления.

От замешательства Данбэр побагровел и ответил, заметно оробев:

— А почему нельзя сделать завал в другом месте? Разве нельзя просто разбомбить склон горы или само шоссе?

— А слетать еще разок на Болонью не желаете?

Это было сказано вполне спокойно, но вопрос прогремел, как выстрел. В комнате нависла неловкая, грозная тишина. Стыдясь самого себя, Йоссариан горячо молился, чтобы Данбэр держал язык за зубами. Данбэр опустил глаза, и подполковник Корн понял, что бой выигран.

— Кажется, вы не испытываете особого желания еще разок навестить Болонью? — продолжал он с нескрываемым презрением. — Учтите: мы с полковником Кэткартом приложили много сил, чтобы получить для вас этот «полет за молоком». Но если вам больше хочется лететь на Болонью, Специю и Феррару, то это мы можем организовать в два счета. — Его глаза угрожающе поблескивали за стеклами очков без оправы, на квадратном тяжелом подбородке темнела щетина. — Только дайте мне знать, и я вам это тут же устрою.

— Я готов, — бойко откликнулся Хэвермейер и опять хвастливо заржал. — Мне нравится летать на Болонью, прямо с горизонтального полета заходить на цель, засунув башку в прицел, и слушать, как вокруг рвутся снаряды, Мне только весело делается, когда после полета на меня набрасываются с руганью и обзывают всякими похабными словами. Даже рядовые до того распаляются, что костерят меня на чем свет стоит. Того и гляди, двинут в зубы.

Подполковник Корн, не глядя на Хэвермейера, ласково потрепал его по щеке и сухо обратился к Данбэру и Йоссариану: