Уловка авторитета

— А черт его знает, куда он смотрел! — Водила нервно переводил взгляд с Олега на Валеру. — Может, на медсестру смотрел, которая ему приглянулась.

— Как он хоть выглядит, этот долбоеб?

— Такой, невысокого роста, — водила показал рукой примерный рост. — С бородкой клинышком.

— Он сейчас здесь? — уточнил Валера.

— Может, еще в больнице. А может, уже сменился? Спросите в комнате врачей. Она на первом этаже находится.

— Ладно, дядя, спасибо! — Олег протянул ему купюру. — Держи!

На сей раз водила купюру взял и сунул в карман. Наверное, решил, что отказываться от денег глупо, тем более что всю информацию он уже слил и больше продать нечего.

Олег и Валера вылезли из машины и двинулись в сторону приемного покоя.

В приемном покое торчали врач и две медсестры, принимавшие больных. Врач был совсем не похож на описание Варенцова — длинный, худой, согнутый в знак вопроса, до того был сутул. Белый халат висел на нем, как на вешалке, причем не на плечиках, а просто на одном крючке.

— Где у вас тут такой Коврин? — спросил хмурый и злой Игнатов. Ему вся эта история с пропавшей женщиной тоже не нравилась.

Медсестры притихли и с опаской смотрели на вошедших. Наверное, хмурые лица вошедших сразу напоминали о существовании криминальных личностей. Друзья уже поняли, что такой подход к людям вызывает соответствующую реакцию и невольное подчинение с их стороны.

— Он сменился, — ответил длинный. — В раздевалке должен быть. Если еще не ушел.

— А раздевалка..?

Врач показал пальцем в сторону выхода.

— В конце коридора!

Олег с Валерой вышли из приемного покой и поперлись в конец коридора. Игнатов дернул дверь самой последней комнаты. На двери висела табличка «Комната врачей». И в ней находился всего один человек — молодой парень с бородкой клинышком. Этот элемент лица смотрелся довольно нелепо — казалось, что паренек приклеил себе бородку для того, чтобы выглядеть посолидней. Друзья зашли в комнату, и Валера закрыл дверь.

— Вам чего надо? — спросил Коврин, увидев в комнате посторонних.

— Шоколада! — хрипло пробормотал Олег.

Они окружили его с двух сторон. По их злым лицам Леня понял, что сейчас возможно его будут бить. Поэтому испуганно сжался и отошел в уголок. Но никто, конечно, бить его не собирался. Пока. Все зависело от его поведения на допросе. И в ментуре ведь бьют не сразу, а после предварительной беседы.

— Куда баба делась? — спросил Олег так резко и грубо, словно он работал рэкетиром и только тем и занимался, что стриг коммерсов.

— Какая? — прошептал Леня и испуганно заморгал, сходу въехав, о какой бабе идет речь.

Олег подошел к нему вплотную и уперся тяжелым взглядом в глаза. Леня поник и тяжко сглотнул. Олег сунул руку во внутренний карман пиджака и включил диктофон. Проверил наличие микрофона на отвороте.

— Вчера поздно вечером привезли женщину с ножевым ранением! Так? — уточнил он.

— Да, привезли... — мелко закивал Коврин.

— Где она?

Врач так пожал плечами, что хрустнули ключицы.

— Не знаю...

— А кто знает?

— Она скончалась, пришлось в морг отправлять, — забормотал Леня. — Ее Семеныч туда отвозил. Но куда он ее отвез, я не знаю.

Валера тоже подошел вплотную к нему, и они вдвоем с Олегом в буквальном смысле прижали Коврина к стенке. Отступать больше было некуда.

— Мы уже все выяснили, — прохрипел Валера. — Ее привезли живой. Она скончалась в приемном покое. У тебя на руках скончалась, сволочь!

— Кто это вам такое сказал? — заносчиво проговорил Леня и осекся, увидев, как напряглись незнакомцы.

Олег готов был его растерзать. Он сразу понял, что этот малый врет. И наверняка что-то скрывает. Знает гораздо больше, чем говорит, и даже говорит совсем не то, что знает. Он не просто врет, он осмысленно утаивает что-то очень важное, просто жизненно необходимое.

— Какая разница! — зло бросил Олег. — Ты что, не мог оказать ей помощь, гнида!

— Я сделал, все что мог!

Коврин затрясся, как в лихорадке. По-видимому, он даже не предполагал, что его так быстро разоблачат. Это ментам можно наговорить все, что угодно, а этим господам лучше не врать. Они докопаются до всего самым простым способом — с помощью силы. Или денег.

— Я ничего не знаю, — забормотал он. — Кто вы такие? Вы что, из милиции? Почему я должен вам все говорить? Это врачебная тайна! Охраняется законом! Я вам ничего не скажу!

— Мы не из милиции, можешь не бояться! — сквозь зубы процедил Олег. — Мы от братвы! В песок тебя зароем, родная мама не узнает, где! Понял?

Парень затрясся еще сильней, зубы застучали, не попадая друг на друга, плечи заходили ходуном. Он тщетно пытался унять дрожь. Хотя его еще никто и пальцем не тронул. Ожидание неотвратимой боли ведь действует на психику намного сильней, чем сама боль. Но все же он сознавал, что наказание за раскрытие тайны может быть еще более страшным!

— Правда, я ничего не знаю! — залепетал он. — То, что было, я все рассказал! Больше ничего не скажу! Хоть пытайте!