Уловка «Прометея»

– До Анатолия Пришникова без кровопролития не доберешься, – предупредил Тарнапольский. – И кто может гарантировать, что часть пролитой крови не будет принадлежать нам?

К утру они наконец-то выработали план.

Они отказались от идеи подбираться к слишком хорошо защищенному Пришникову напрямую – это была чересчур опасная мишень. Как решил Тарнапольский, очень осторожно переговорив по телефону с несколькими своими бывшими коллегами, уязвимой точкой являлся главный заместитель Пришникова, низкорослый хилый человечек – Дмитрий Лабов. Лабова, давнего помощника Пришникова, знали в определенных кругах как человека, который хранит секреты.

Но даже и Лабова трудно было назвать легкой добычей. Как выяснил Тарнапольский, заместитель Пришникова каждый день курсировал между своей тщательно охраняемой резиденцией и столь же тщательно охраняемым офисом «Нортекса», расположенным на проспекте Мира, неподалеку от ВДНХ.

Лабов ездил на пуленепробиваемом «Бентли» – две тонны брони, поставленные на колеса. (Впрочем, как было известно Брайсону, полностью неуязвимой для пуль и осколков эта машина не являлась.) Но все же это был почти танк, бронированный автомобиль четвертого, высшего класса защиты, способный защитить даже от мощного армейского оружия, вплоть до пуль калибра 7,62, используемых войсками НАТО.

Во время работы в Мехико и в Южной Америке Брайсон имел возможность познакомиться с подобными бронированными автомобилями. Как правило, их делали из алюминия марки 2024-Т3, толщиной четверть дюйма, и высокотехнологичного композитного материала. Обычно это был арамид и полиэтилен со сверхвысоким молекулярным весом. В стальные двери вместо стекол вставлялся высокопрочный пластик в полдюйма толщиной, укрепленный фибергласом, способный остановить пулю из карабина калибра 0,30, выпущенную с расстояния в пять футов. Спереди ставилось лобовое стекло с полиуглеродным покрытием. Бензобак плотно закрывался и не взрывался даже при прямом попадании. Специальная сухая батарея должна была поддерживать работу двигателя после нападения. Специальные шины, остающиеся безопасными после прокола, позволяли развить скорость до пятидесяти миль в час, даже будучи пробиты пулями.

Лабовский «Бентли» был модифицирован специально для Москвы, где бандиты любили использовать при разборках автомат «АК-47». Возможно, он также защищал от гранат; быть может, даже способен был выдержать попадание бронебойных пуль с металлическим сердечником.

Но уязвимые места остаются всегда.

И первым таким местом являлся водитель, которому, возможно, недоставало профессионализма. По каким-то причинам русские плутократы часто, не доверяя профессионалам, использовали в качестве шоферов собственных личных секретарей, не потрудившись при этом дать им надлежащую подготовку.

И была еще одна уязвимая точка, вокруг которой Брайсон и построил весь свой план.

Каждый день ровно в семь утра Дмитрий Лабов покидал свое жилище, расположенное рядом с Арбатом, – недавно отреставрированный, изумительно красивый дом, построенный еще в девятнадцатом веке. Когда-то в нем обитали исключительно чиновники из ЦК и члены Политбюро. Здание, заселенное теперь «новыми русскими» – по большей части из числа мафиози, – тщательно охранялось.

Брайсон знал, что подобное устоявшееся расписание – информацию о нем добыл Тарнапольский – это типичный пример прокола службы безопасности, сочетающийся с демонстративными, почти кричащими мерами предосторожности, и что он вообще свойствен крупным деятелям преступного мира. Профессионалы-то знали, насколько важно постоянно менять маршрут и расписание, чтобы перемещение подопечного нельзя было предсказать.

Точно в то время, которое назвал Тарнапольский, «Бентли» Лабова вынырнул из подземного гаража, недавно выстроенного под их домом, и, немного проехав, вырулил на Калининский проспект. Брайсон и Тарнапольский на неприметной «Волге» пристроились им в хвост и проследовали за «Бентли» по кольцу до проспекта Мира. Вскоре после того, как «Бентли» проскочил мимо титанового обелиска со спутником, величественно парящим в небе, он свернул на улицу Эйзенштейна и проехал еще три квартала до подновленного дворца, ныне служащего центром концерна «Нортекс». Там машина Лабова въехала в подземный гараж.

Она должна была оставаться там весь день.

Единственным не вполне предсказуемым элементом расписания Лабова было время его возвращения домой. У Лабова имелась жена и трое детей, и он был известен как любящий семьянин. Он всегда ужинал в кругу семьи, если только Пришников не задерживал или не отзывал его из-за какого-нибудь неотложного дела. Впрочем, чаще всего лимузин Лабова покидал гараж «Нортекса» в промежутке между семью и пятнадцатью минутами восьмого вечера.