Уловка «Прометея»

– Боюсь, мне было даже тяжелее – из-за неопределенности. Из-за множества вопросов, на которые я никак не мог отыскать ответ: почему ты исчезла, куда ты делась, что ты подумала?

– О, iubito! Te ador! Мы оба стали жертвами – жертвами и заложниками недоверия и подозрительности.

– Мне сказали, будто тебя приставили ко мне в качестве наблюдателя. Будто я был твоим заданием.

– Заданием? Мы влюбились друг в друга, и это произошло совершенно случайно. Смогу ли я когда-либо доказать, что тебе сказали неправду? Я полюбила тебя, Николас. И сейчас люблю.

Брайсон развернул перед ней все хитросплетения лжи, возведенные Гарри Данне, – историю о юноше, которого выбрали за талант полиглота и отличные физические данные, а потом завербовали, не раскрывая правды, манипулировали им, даже убили его родителей.

– Они очень умны, эти прометеевцы, – заметила Елена. – Когда организация настолько засекречена, как наша, не так уж сложно состряпать о ней правдоподобную ложь. А потом они сумели обставить все таким образом, будто ты стал нам врагом и пытаешься уничтожить нас – так что ты не мог проверить, правду ли тебе говорят.

– Но ты знаешь об Уоллере?

– О его…

– О его… его прошлом, – нерешительно произнес Брайсон.

Елена кивнула:

– О России. Да, он рассказал мне, вкратце. Но это было совсем недавно. Думаю, он пошел на такую откровенность лишь потому, что собрался вернуть тебя обратно и понимал, что мы не станем ничего друг от друга скрывать.

Тут раздался звонок мобильного телефона Елены.

– Слушаю.

Лицо женщины просияло.

– Спасибо, Крис.

Отключив телефон, Елена повернулась к Брайсону:

– Готово!

Крис Эджкомб вручил Елене стопку папок с красной каймой, распухших от распечаток.

– Дружище, когда код взломан – то он взломан. Пять скоростных лазерных принтеров уже дымятся, распечатывая это добро. Труднее всего оказалось подобрать способ транскрипции – чтобы превратить произнесенное слово в написанное, требуются огромные компьютерные мощности и масса времени, даже при наших процессорах. Но теперь мы близки к завершению. Я хотел было отсеять все лишнее, но потом решил, что сейчас любая ошибка может оказаться слишком значительной, и отступился. Лучше вы сами решите, что тут важно, а что нет.

– Спасибо, Крис, – поблагодарила его Елена, принимая папки и укладывая их на длинный стол. Они находились сейчас в конференц-зале, примыкающем к сверхмощному компьютерному центру.

– Я принесу вам кофе. Отчего-то мне кажется, что он вам не помешает.

Елена и Брайсон поделили груду распечаток между собой и зарылись в них. Самым ценным были расшифрованные телефонные разговоры между главными членами группы – в том числе и так называемые «телефонные совещания», общение с несколькими абонентами одновременно. Поскольку эти беседы велись по закрытым линиям, их участники изъяснялись откровенно. Впрочем, некоторые – самые осторожные, в число которых входили Арно и Пришников, – оставались осмотрительны даже здесь. Они говорили иносказательно, обиняками, так что понять их мог лишь тот, кто сам был в курсе дела. И тут умение Елены просчитывать речевые схемы, распознавать утаенное даже в обычной речи оказалось решающим. Она быстро разметила несколько транскриптов клейкими листками. А поскольку Брайсон лучше был знаком с участниками бесед и сопутствующими обстоятельствами, равно как и со спецификой определенных операций, он мог вылавливать из текстов различные ссылки и подтекст.

Вскоре после того, как была начата работа с распечатками, Брайсон заметил:

– Я бы сказал, что мы наконец-то получили доказательства. Нам не придется больше опираться на слухи. Вот тут видно, что Пришников действительно планировал вспышку сибирской язвы в Женеве – за три недели до того, как это произошло.

– Но представлением руководят не они – это совершенно ясно, – заметила Елена. – Они вынуждены считаться с другим человеком – точнее, даже с двумя. И, возможно, эти двое – американцы.

– И кто же это?

– Пока что они ни разу не назвали их по именам. Но вот здесь упоминается, что на Западном побережье сейчас такой-то час, так что один из них, возможно, проживает в Калифорнии или еще где-то на Тихоокеанском побережье США.

– А как насчет Лондона? Пока непонятно, кто играет роль кукловода там?

– Нет…

В комнате внезапно появился Крис Эджкомб; в руках он держал несколько листков бумаги.

– А здесь все попросту обрывается, – сообщил Эджкомб. На лице его читалось неприкрытое волнение. – Это схема перемещения фондов Первого Вашингтонского банка, как входящих, так и исходящих. Думаю, это может вас заинтересовать.

Он вручил Елене листы, сплошь исписанные колонками цифр.

– Это тот самый Вашингтонский банк, услугами которого пользуется большинство членов конгресса, верно? – спросил Брайсон. – Тот самый банк, который ты подозревала в причастности к шантажу? Из которого утекали сведения о противниках договора?

– Да, – ответила Елена. – А это документы о передаче собственности.

Эджкомб кивнул.

– Циклы, периодичность… сомнений быть не может.

– В чем? – спросил Брайсон.