Уловка «Прометея»

В пятнадцати футах от места происшествия стоял Гарри Данне с «смит-и-вессоном» сорок пятого калибра в руках. Он все еще продолжал целиться в собственного шофера, и из дула его пистолета поднималась струйка дыма. На лице у Данне явственно читалось потрясение. Похоже, он пал духом. Но в конце концов именно он первым нарушил тишину.

– Господи боже, – произнес Данне и зашелся в кашле, таком сильном, что ему едва удалось повторить: – Господи боже мой!

Глава 12

Овальный кабинет был заполнен странным, серебристо-серым светом. Этот свет придавал мрачноватый налет собранию, которому и без того хватало уныния. Были сумерки – вечер долгого, хмурого дня. Президент Малкольм Стефенсон Дэвис сидел на небольшом белом диване, находящемся посреди уголка отдыха. Именно здесь нынешний руководитель страны предпочитал проводить самые важные совещания. Напротив него в креслах сидели директора ЦРУ, ФБР и АНБ; рядом с Дэвисом, по правую руку от него, находился помощник президента по вопросам национальной безопасности Ричард Ланчестер. Нечасто можно было видеть, чтобы эти видные должностные лица собирались вместе где-либо за пределами зала кабинета министров или помещения, где проходят заседания Совета национальной безопасности. Но необычное место сбора лишь подчеркивало серьезность ситуации.

Причина совещания была ясна до безобразия. Девять часов назад в вашингтонском метро, на станции «Дюпон-Серкл» прогремел мощный взрыв. Погибло двадцать три человека и более шестидесяти получили ранения; список умерших продолжал пополняться на протяжении всего дня. Нация, уже вроде бы привыкшая к трагедиям, террористическим актам и стрельбе в школах, была потрясена. Ведь этот взрыв произошел в самом сердце столицы – в какой-нибудь миле от Белого дома, как о том не уставали напоминать комментаторы Си-эн-эн.

Бомба, спрятанная в чемоданчике от ноутбука, взорвалась в самый разгар утреннего часа пик. Подробности держали втайне от широкой общественности, но, судя по сложности устройства бомбы, похоже было, что в это дело замешаны террористы. В нынешнюю эпоху круглосуточно работающих телеканалов и радиостанций и мгновенных бесед по Интернету известия об ужасной истории разнеслись повсюду со скоростью лесного пожара.

Зрителей словно гипнотизировали самыми чудовищными подробностями: беременная женщина и ее трехлетние дочки-близняшки, скончавшиеся на месте; пожилая супружеская пара из штата Айова, много лет копившая деньги на поездку в Вашингтон; группа школьников из начальных классов.

– Это не просто кошмар – это позор, – мрачно проговорил президент. Прочие присутствующие безмолвно закивали. – Я должен обратиться к народу – сегодня вечером, если мы сумеем согласовать время, или завтра с утра – и успокоить людей. Но чтоб меня черт побрал, если я знаю, что им говорить!

– Господин президент, – подал голос директор ФБР Чак Фабер. – Я хочу заверить вас, что сейчас, пока мы разговариваем, семьдесят пять агентов для особых поручений прочесывают город и расследуют это преступление, координируя свои действия с местной полицией и прочими службами. Наш отдел аналитиков, отдел баллистической экспертизы…

– Я не сомневаюсь, – резко оборвал его президент, – что ваши люди расщелкают это дело, как орешек. Я не намерен умалять возможности вашего Бюро, вы, похоже, наловчились замечательно управляться с террористами – после совершения террористического акта. Но мне интересно другое – почему вам никогда не удается его предотвратить?

Эти слова вогнали директора ФБР в краску. Чак Фабер некогда работал прокурором в Филадельфии, заслужив там репутацию человека беспощадного, затем был генеральным прокурором Пенсильвании. Он нимало не скрывал своего стремления войти в высшие круги судебной власти и занять должность Генерального прокурора страны. Он был совершенно уверен, что справился бы с ней гораздо лучше, чем нынешний прокурор. Вероятно, изо всех присутствующих Фабер больше всех поднаторел в бюрократических играх. Он был известен своей склонностью к конфронтации, однако ему хватало политического здравого смысла не конфликтовать с президентом.

– Сэр, при всем моем уважении должен заметить, что вы несправедливы к сотрудникам ФБР.

Этот тихий, спокойный голос принадлежал Ричарду Ланчестеру, высокому, хорошо сложенному мужчине с седыми волосами и аристократическими чертами лица. Обычно он одевался в скромные, но элегантные костюмы, сшитые на заказ в Лондоне. Большинство приписанных к Белому дому журналистов, чьи представления о высокой моде ограничивались знакомством с продукцией склонных к экстравагантности европейских модельеров вроде Джорджио Армани ошибочно именовали Ланчестера «старомодным».