Уловка Прометея

К Елене снова вернулись ее обычный энтузиазм и энергия. Женщина опять уселась за стол. Десять минут спустя Елена объявила, что код взломан. Теперь она могла прочесть всю информацию, которую Доусон так старательно прятал.

– Боже милостивый. Ник! Файл «Переводы» – это список платежей, произведенных по счетам в различных лондонских банках. Суммы начинаются со ста тысяч фунтов и доходят до трехсот!

– И кто же получатели?

– Тут такие имена! Просто-таки таблица «Кто есть кто в парламенте» – члены палаты общин, причем самой разной политической окраски: лейбористы, либеральные демократы, консерваторы и даже ольстерские унионисты. Здесь перечислены имена, даты получения платежей, суммы и даже место и время встречи с каждым из этих людей. Исчерпывающий отчет!

У Брайсона участился пульс.

– Взятки и шантаж. Два основополагающих элемента грязной борьбы за политическое влияние. Старый трюк, который часто использовали русские для шантажа кого-нибудь на Западе: тебя просят выступить в качестве консультанта, потом платят за это символическую сумму. Все вроде бы вполне законно, но ты уже у них в руках – они располагают доказательствами, что на твой банковский счет поступали платежи из СССР. Таким образом, Доусон не просто подкупал членов парламента, он еще и хранил доказательства – на тот случай, если кто-нибудь вздумает дергаться, чтобы можно было его шантажировать. Вот так Симон Доусон и расширял сферу своего влияния. Так он получил возможность втайне контролировать Руперта Вере, своего начальника, иностранного секретаря. Возможно, именно он стоял за спиной у лорда Пармоура и десятков других влиятельных лиц в парламенте. Симон Доусон был тайным казначеем. Если некто желает повлиять на ход политических дебатов – причем столь важных и напряженных, как обсуждение Договора о наблюдении, – ему явно понадобятся деньги – смазывать соответствующие шестеренки, чтобы лучше вертелись. Вознаграждение. Взятки для беспринципных политиков, чьи голоса можно купить.

– Если судить по этому списку, купить можно большинство самых влиятельных членов парламента.

– Я готов держать пари, что в некоторых случаях тут речь идет не просто о взятках. Если покопаться в британской прессе за последний год, или, может, чуть дольше, наверняка найдутся случаи наподобие тех, что творились в конгрессе США: утечка щекотливых сведений о частной жизни, неприятных или вредоносных секретов, нежданно всплывшая информация о чьих-нибудь слабостях. Могу поспорить, что самых упорных противников договора просто вынудили уйти в отставку, как вынудили сенатора Кэссиди там, в Америке. А прочих предупредили, скомпрометировали – а потом выдали заслуженную морковку, жирный куш «за вклад в кампанию».

– Из отмытых денег, – сказала Елена. – Которые проследить невозможно.

– А существует ли способ установить, из какого источника берутся деньги?

Елена вставила в компьютер одну из тех дискет, которые унесла из дордоньского центра.

– Записи Доусона настолько подробны, что содержат даже коды банков, из которых переводились деньги. Впрочем, названия банков он не пишет – только код.

– А нельзя ли сопоставить это с теми данными, которые скачал Крис Эджкомб?

При имени Эджкомба лицо Елены на миг затуманилось – ей явно вспомнился произошедший кошмар. Вместо ответа Елена уставилась в экран и принялась внимательно изучать длинные колонки цифр.

– Соответствие наличествует.

– Дай-ка я угадаю, – предложил Брайсон. – «Мередит Уотерман».

– Совершенно верно. Та самая фирма, которая втайне владеет... э-э... Первым Вашингтонским банком. Та самая, в которой, по твоим словам, Ричард Ланчестер сделал себе состояние.

Брайсон судорожно вздохнул.

– Старинный инвестиционный банковский дом каким-то образом превратился в канал для перекачивания грязных денег из Вашингтона в Лондон.

– А возможно, и во всемирный центр – Париж, Москва, Берлин...

– Несомненно. «Мередит Уотерман» стремится завладеть американским конгрессом и английским парламентом.

– Ты говорил, что Ричард Ланчестер разбогател именно там. Стал очень богат.

– Верно, но дело в том, что он оставил все это ради того, чтобы перебраться в Вашингтон. Таким образом он разделил официальные и финансовые связи.

– Я еще в детстве привыкла не верить ничему, что печатают бухарестские газеты. Меня приучили никогда не доверять официальной прессе.

– Очень полезный урок. К сожалению. Значит, ты полагаешь, что Ланчестер по-прежнему пользуется влиянием в этих кругах и потому сумел использовать банк, в котором прежде работал, для перекачивания денег на взятки?

– «Мередит Уотерман» – частный банк. Точнее даже, общество с ограниченным членством, если судить по моим сведениям. Изначально он принадлежал десяти-двенадцати главным партнерам. А как ты думаешь, может ли Ланчестер до сих пор являться его совладельцем?

– Нет. Это невозможно. Как только Ланчестер вошел в правительство, он должен был от всего этого отказаться – передать свою долю кому-то другому, а все свои вклады в этом банке – на попечение доверенному лицу. Работа в Белом доме требует полной прозрачности финансов.