Уловка Прометея

Потом он что-то шепнул дельцу, не глядя на него и почти не шевеля губами.

Калаканис кивнул, поднял голову и вежливо произнес:

– Прошу прощения, мистер Кольридж. Нам с мистером Жанреттом нужно побеседовать наедине.

Поднявшись из-за стола, Калаканис открыл дубовую дверь, ведущую, как теперь увидел Брайсон, в личный кабинет. Жанретт двинулся следом, и дверь закрылась за ними. Брайсон уселся в одно из антикварных кресел, расставленных вдоль стен, и застыл там, словно муха в янтаре. Со стороны казалось, что он терпеливо ждет – посредник, жадно размышляющий о сделке, на которой можно сорвать крупный куш. Внутри же его разум напряженно работал, отчаянно пытаясь предугадать следующий ход. Все зависело от того, по каким правилам решит играть Жанретт. Что он прошептал Калаканису? Как Жанретт сможет объяснить Калаканису, откуда он знает Брайсона, не упоминая при этом о его работе в Директорате? Готов ли Жанретт пойти на такой шаг? Как много он сможет разгласить? Насколько надежно его собственное прикрытие? Любой из этих вопросов мог оказаться решающим, но все они оставались открытыми. Кроме того, человек, называющий себя Жанреттом, понятия не имел, что Брайсон здесь делает. Исходя из доступной ему информации, Брайсон на самом деле действовал как частное лицо и продавал новую модель оружия. Откуда Жанретту-Гиффорду знать, что это не так?

Дверь кабинета отворилась, и Брайсон поднял взгляд. На пороге появилась белокурая стюардесса. Она держала поднос с пустыми бокалами и бутылкой вина – судя по виду, портвейна. Очевидно, она явилась по вызову грека и вошла в кабинет Калаканиса через какую-то другую дверь. Словно не замечая Брайсона, девушка собрала со стола пустые бокалы и рюмки, потом двинулась в сторону гостя. На миг остановившись, чтобы вытряхнуть окурки кубинских сигар из большой стеклянной пепельницы, стоящей на небольшом столике рядом с Брайсоном, стюардесса вдруг заговорила – едва слышно.

– Вы очень популярный человек, мистер Кольридж, – произнесла она, даже не взглянув на Брайсона, и переставила пепельницу к себе на поднос. – В соседней комнате вас уже ждут четверо друзей.

Брайсон взглянул ей в лицо и увидел, как девушка показала глазами в сторону дубовой двери, расположенной на другом конце библиотеки.

– Постарайтесь не испачкать кровью эту ковровую дорожку. Это очень редкая вещь, и мистер Калаканис очень ее любит.

И с этими словами стюардесса исчезла.

Брайсон напрягся, ощутив выплеск адреналина. Но теперь он знал достаточно, чтобы сохранять неподвижность, делая вид, будто ничего не произошло.

Что все это значит?

Действительно ли в соседней комнате его ждет засада? А стюардесса что, тоже участвует в операции? А если нет – почему она его предупредила?

Внезапно дверь кабинета распахнулась. На пороге появился Калаканис собственной персоной, в сопровождении Яна, своего телохранителя, маячащего за спиной у шефа. Жанретт-Гиффорд стоял позади.

– Мистер Кольридж, – позвал Калаканис, – вы к нам не подойдете?

Долю секунды Брайсон смотрел на него, пытаясь угадать намерения грека.

– Сейчас, одну минутку, – отозвался он. – Кажется, я оставил в баре одну важную вещь.

– Мистер Кольридж, боюсь, у нас очень мало времени, – громко и резко произнес Калаканис.

– Это буквально одна минута, – сказал Брайсон, поворачиваясь к двери, ведущей в обеденный зал. Выход, как он теперь увидел, перегораживал вооруженный охранник. Но вместо того, чтобы застыть на месте, Брайсон продолжал шагать к двери, как будто ничего особенного не произошло. И теперь он находился всего в нескольких футах от коренастого телохранителя.

– Прошу прощения, мистер Кольридж, но нам с вами настоятельно надо переговорить, – произнес Калаканис и кивнул, явно подавая сигнал охраннику в дверях. Коренастый телохранитель повернулся, перекрывая проход. Брайсон почувствовал выброс адреналина.

Пора!

Ник метнулся вперед, припечатав охранника к дверному косяку – Брайсону удалось застать его врасплох. Тот попытался было оказать сопротивление, потянулся к оружию, но правая нога Брайсона впечаталась ему в живот.

Внезапно включилась сигнализация, громкая и пронзительная, – толчком к тому явно послужил вопль Калаканиса. Когда телохранитель на мгновение потерял равновесие, Брайсон воспользовался кратким преимуществом, чтобы врезать телохранителю коленом в солнечное сплетение, а потом ударить рукой в лицо и уложить противника на пол.

– Стоять! – рявкнул Калаканис.

Брайсон стремительно обернулся и увидел, что второй телохранитель, Ян, принял характерную позу стрелка и уже вскинул двумя руками пистолет 38-го калибра.

В то же мгновение коренастый телохранитель, собрав все силы, попытался с криком вскочить, но Брайсон, воспользовавшись его движением, подтолкнул телохранителя вперед и вверх, вцепившись при этом ему в глаза. В результате голова телохранителя оказалась в точности перед лицом Брайсона, словно живой щит. Теперь Ян не мог стрелять, не рискуя попасть в коллегу.