Ульрих Цвингли. Его жизнь и реформаторская деятельность

На первый взгляд может показаться, что при взаимном желании каждой стороны охранять только свою религию междоусобная война из-за религиозных мотивов вовсе не была неизбежна. Устройство конфедерации было таково, что каждый кантон пользовался полной автономией, не допускавшей постороннего вмешательства в его внутренние дела. При известной терпимости обе стороны могли, таким образом, жить друг подле друга в согласии и решать свои внутренние религиозные распри по собственному усмотрению.

Но это только на первый взгляд. В устройстве Швейцарского Союза было одно больное место, в котором права и интересы конфедератов приходили в постоянное соприкосновение. Это были подвластные земли (gemeine Herrschaften), управлявшиеся фогтами многих кантонов вместе или даже по очереди. В эти общие владения также проникло новое учение, и в то время, как реформатские правители оказывали ему всяческое покровительство, фогты католических кантонов обращались со своими реформированными подданными как с еретиками: подвергали их штрафам, сажали в тюрьму и даже сжигали на кострах. На этой-то горючей почве разгоравшиеся страсти неизбежно должны были вспыхнуть страшным пожаром междоусобной войны.

В самом деле, предстояло решить вопрос: какой религии должны держаться эти общие подданные? С точки зрения учения Цвингли, вопрос разрешался очень легко. По этому учению, каждая община получала право самоопределения и самоуправления в духовных делах. Поэтому в числе условий христианского союза по отношению к общим владениям было, между прочим, и то, что каждой общине предоставляется по большинству голосов решать вопрос о том, держать ли католического священника или евангелического проповедника.

Но для католических кантонов дело представлялось в другом виде. Предоставить общинам ту свободу, какую хотел обеспечить за ними христианский союз, значило спокойно допустить в союзных землях полное торжество реформации. В этом отношении сомнения быть не могло. В Тургау, Рейнтале, Тоггенбурге и других союзных землях, находившихся под смешанным управлением католических и реформатских кантонов, население, не обращая внимания на протесты католического меньшинства, уничтожало у себя иконы и мессу и приглашало евангелических проповедников. В других местах также происходило сильное религиозное брожение, которое могло быть подавлено одной только открытой силой. Католические кантоны не могли мириться с таким положением вещей. Этого не допускали не только их религиозный фанатизм, но и прямой политический расчет: победа реформации в общих владениях легко могла повести к их полному отпадению от своих католических правителей.

Таким образом, и на этот раз политические мотивы соединялись с религиозными и, усиливая взаимное озлобление партий, неизбежно должны были вызвать войну. Вопрос был только в том, кто первый начнет ее.

Цвингли советовал реформатам не дожидаться, чтобы на них напали католики. Он смотрел на право вооруженной защиты иначе, чем Лютер. Сохранились заметки, написанные его рукой и относящиеся к 1525 году, когда, перед баденским диспутом, вражда между кантонами также грозила перейти в вооруженное столкновение. Это довольно обстоятельный план военной кампании, с подробным изложением всех дипломатических и иных мер, которые должны быть приняты на случай войны. План этот не был осуществлен, но само существование его показывает, что Цвингли не только серьезно занимался политическими и военными вопросами, но что, будучи врагом насильственности, когда надо было проводить реформу, он не пугался решительных действий, когда дело шло об ее защите.

Последнее обстоятельство не раз ставилось в вину реформатору – не только в современной ему, но и в новейшей церковно-исторической литературе. В этой последней долго практиковался совершенно ненаучный прием, по которому к нему применялась та же мерка, что и к Лютеру, несмотря на то, что условия их деятельности были далеко не одинаковы.