Ультима

– Быстро ты. Не сильно его отделал?

– Просто двинул один раз, потом пристегнул к стулу.

– Кляп?

– Галстук в рот засунул. Кто-нибудь придет утром в офис, отстегнет его – и все будет в порядке. Вот! – Да Сильва помахал связкой ключей.

Проезжая по кварталу застройки тридцатых годов, мы разглядывали элегантные виллы, некоторые с красивой подсветкой, другие – в романтичном полумраке. После шумной Медины район казался очень тихим. Вскоре мы проехали террасы «Хафа», выехали на шоссе, шедшее вдоль побережья, откуда открывался вид на бескрайние пляжи.

– А тут красиво, – вдруг сказал да Сильва, как будто раньше не замечал этого.

Виллы попадались все реже и реже. Мы проехали мимо стойла верблюдов и автобусной остановки, потом с правой стороны началась длинная стена из серого бетона. Во время утренней пробежки я уже проверила эти места. Стена тянулась метров пятьсот, а в конце заканчивалась современными двухстворчатыми стальными воротами.

– Нам сюда. Они написали, что уже на месте. Вон там, смотри!

Я попросила таксиста остановиться, и мы вышли. С океана дул сильный ветер, я прикрыла лицо платком от пыли. Подождав, пока таксист не уедет, мы подошли к фургону Абубукара – видавший виды «форд транзит». С ним было двое друзей, оба африканцы. Я протянула ему сорок тысяч дирхамов – чуть больше трех тысяч долларов, а еще разрешила ему с друзьями забрать из дома все, что им захочется. Думаю, он и в год столько не зарабатывает, но, поскольку за банкет платил Разнатович, экономить не было смысла. Наличку я сняла в четырех разных банках сегодня утром, когда ходила за покупками, перехватила пачку резинкой и положила в сумку, а также купленную на развале пилу. Абубукару я сказала взять с собой одеяла, стамеску, веревку и факелы. Наш визит должен выглядеть как кража со взломом. Никто из гостей Поппет не знал наших настоящих имен или где мы остановились, и к тому моменту, как старину Джонни найдут в его офисе, мы уже давно будем лететь в Неаполь на шестичасовом утреннем рейсе. Вообще-то, можно было просто вломиться в дом, но я предпочла более сложный план по двум причинам. Во-первых, потому, что нам нужна была четкая точка выхода, чтобы вынести деревянные панели. В Интернете я видела фотографии фасадов «Оранж» – толстые стены, покрытые белой штукатуркой, крохотные, разных размеров стрельчатые окна и потертые мавританские резные орнаменты из вьющихся листьев на карнизах, а для того, чтобы войти с главного входа, нужны были ключи. Во-вторых, нападение на Джонни привлечет к себе внимание, и сотрудники фирмы не сразу заметят, что именно украли. Рано или поздно полицейские могут вычислить, что мы останавливались в «Дар Миранда», и заявиться туда с нашими фотографиями, но на это у них уйдет много времени.

– Alors. Можете брать с собой все, что можете унести, а мы возьмем то, что нужно нам. Потом вот этот господин пойдет с вами к фургону, а мы с Абубукаром вернемся в город сами, – повторила я еще раз все инструкции по-английски и занялась подбором ключей к воротам.

По фотографиям сада, которые видела в журнале, я узнала длинный подъезд к дому, вдоль которого росли шелестевшие на ветру пальмы. Дальше я подобрала ключ к входной двери во двор, где начиналась территория самого дома. Здание было довольно живописное. Изначально здесь была римская вилла, но потом к ней пристроили несколько коробок из белого мрамора и стекла в стиле модерн. Я осветила факелом лицо Юпитера с вытаращенными глазами, державшего в руках жезл с орлом, пустой бассейн, на дне которого была какая-то грязная лужа, а в ней лежала растерзанная чайка. Повсюду пахло апельсинами из шпалерной галереи по периметру двора, заваленного грудами несобранных, гниющих апельсинов. Равнодушные и невидящие взгляды богов у нас под ногами создавали зловещую атмосферу в этом тропическом зловонии.

Да Сильва и друзья Абубукара молча шли за мной к входу в дом. Всего в доме было три двери из миртового дерева, одна из которых вела в каменный атриум со стеклянной стеной.

– Свет не включать! – предупредила всех я.

Парни разбрелись по дому в поисках добычи, но я сомневалась, что они найдут что-нибудь ценное. Вскоре после смерти Баленски из дома наверняка вывезли все подчистую. От декора могло остаться только несколько азиатских статуй, которые, возможно, оказались слишком тяжелыми для перевозки. Большая статуя яванского божества из сланца напомнила мне одну из работ Гогена, «День божества», и я решила, что это хороший знак. Свет факелов осветил стены зеленоватого цвета и еще одни двери – потрясающе изысканная марокканская инкрустация. Нет, нам нужны не они. Мраморная лестница вела вниз в комнату с низким потолком и каменными лежанками, выдающимися прямо из стен. Мне сразу представились оргии, которые устраивал здесь Баленски: ухмыляющиеся старые мужики ласкают своих мальчиков и смотрят выступление артистов.

– Давайте посмотрим с другой стороны!