Ultima Ratio (СИ)

Брюс, в прошлой жизни Константин Волошин, был родом из крупного и богатого села в предгорьях Саян, что в Енисейской губернии, которая как известно размером больше чем вся эта хваленая Европа. Хоть село было большим и богатым, к семье батрака Егора Волошина, местного пропойцы и скандалиста, богатство не относилось. Наоборот, Костя вырос в ужасающей нищете, таская домотканые штаны и самодельные галоши из автомобильных покрышек. Батюшка напившись, а это было весьма часто, лупцевал жену и своих пятерых детей чем попало, так что на ночные истошные крики часто прибегали соседские мужики успокаивая буяна крепкими тумаками. Однажды, после очередного избиения матери и обоих старших сестер, Костик не выдержал, взял кочергу и парой ударов папашу успокоил. Да так, что тот потом дня три встать не мог. Мать и сестер он более не трогал, срывая злобу лютую на Косте. Лупил его и приговаривал «Я тебя гнида кормлю, а ты отцу родному перечишь!». Вскоре Костя понял, что жить под одной крышей с этим ничтожеством, по иронии судьбы оказавшимся его родителем — более не получится и однажды возвращавшись из кабака местного богатея Черноусова, поддатый папаша утоп в придорожной канаве. Вешние воды, так сказать. Наутро Костю задержал хмурый околоточный и после нескольких зуботычин, нечего не добившись отправил отрока Волошина в уезд, к приставу. Мол, парень подозрительный, но прямых улик нет, надо бы поработать. Статистка в полиции, особенно в уездной — вещь определяющая благосостояние и карьерные перспективы её начальства. Поэтому уездный пристав, подполковник Рогозный рьяно взялся за дело пытаясь показания из Кости выбить. Но Волошин молчал, молчал как рыба и просидев трое суток в КПЗ был отпущен, на негнущихся ногах и лицом распухшим от побоев и формулировкой «оставлен на свободе под сильным подозрением». Оставаться в родном селе под названием Кагольское, у Константина не было ни желания, ни возможности. Как и все сибиряки, жители Кагольского, жили в патриархальных традициях и отнеслись к подозрительной смерти Волошина — старшего, очень отрицательно. Мол, еще нам отцеубийц в селе и не хватало. Поэтому Костя собрал свои скудные пожитки в фанерный чемодан и отправился на попутном лесовозе подальше от родного дома. Прибился к артели строителей работающей на возведении в городе Саянске общежития для рабочих на новом огромном заводе алюминиевого короля Сибири и всея Руси, Алексея Анциферова, в итоге решил остаться на этом заводе в качестве помощника электрика. У него была небольшая, но стабильная зарплата и койка в общежитии для холостых рабочих. Чуть позже он устроился на курсы шоферов и даже пошел учится в вечернюю школу при заводе. Анциферов, хоть и богатей был, но мужик из простых, с пониманием относился к рабочим. Слухи в рабочем общежитии ходили, будто дед Анциферова, в гражданскую, партизанил в отрядах Щетинкина за красных, но потом попал под амнистию и стал законопослушным гражданином. Как бы то ни было, Анциферов хозяином был справным, рабочих зазря не обижал и люди к нему относились с уважением. Старались работать на советь, за рабочие места, зубами держались. Так прошло три года, Костя выучился на шофера, но продолжал работать электриком, благо заработок больше.

Пришла пора идти в армию и на сборном пункте по Енисейской губернии, Костя попал в рекрутскую команду отправляющиеся на Тихоокеанский флот. Распределили крепкого и немногословного парня в десятую особую водолазную команду, капитана третьего ранга, барона, Евгения Корфа. Под особой водолазной командой на острове Русский — имелась ввиду специальное диверсионное подразделение, известные как боевые пловцы. Команда Корфа, понятное дело, была укомплектована сверхсрочниками, старшинами и мичманами, обычные рекруты трудились на подсобных работах. Но Волошин не потерялся и здесь, крестьянская смекалка и недюжинная сила и выносливость, обратили на себя внимание самого барона. Через год ему было предложен пройти полный курс водолазной подготовки. После успешного завершения и получения старшинских лычек его снова вызвал Корф и предложил остаться на сверхсрочную службу в десятой водолазной команде. Взвесив все «за и против», Волошин кивнул и так началась его карьера боевого пловца.