Ультиматум Борна

– К вашему сведению, мистер Конклин, я не являюсь каким-нибудь тепличным адмиралом из наследственного клана, по случайности поставленным руководить разведкой. Я достаточно долго прослужил во флоте, ходил на подлодках с диверсионными группами в Кесонг, а потом в Хайхонскую гавань. И я знал нескольких ублюдков из «Медузы». Я до сих пор не могу вспоминать о них без того, чтобы мой палец не начал чесаться, так сильно мне хочется всадить им пулю в голову! А теперь вы утверждаете, что вот есть один такой, пришедший из «Медузы», и что вы превратили его в «Джейсона Борна», и вы готовы голову себе свернуть, но вытащить его из-под огня Шакала… Давай начистоту, Алекс. Ты хочешь работать со мной?

Конклин медленно опустился обратно на стул. Его губы постепенно растянулись в улыбку.

– Я говорил вам, что без труда определил, кто вы такой, сэр. Тогда это была только интуиция, а теперь я знаю, на чем она была основана. Вы настоящий полевик… Я буду работать с вами.

– Отлично, – сказал директор. – Мы разрабатываем систему вашей охраны и будем уповать на господа в надежде, что ваше предположение, что вы с Пановым нужны им живыми, верно. Потому что все дыры я заткнуть все равно не смогу. Так что вам лучше с самого начала оценить степень риска.

– Я понимаю. Но две наживки в банке с пираньями лучше одной, поэтому я собираюсь позвать Мо Панова.

– Ты не можешь просить его принять участие в этой игре, – отрезал Кассет. – Он не наш человек. Почему ты так настойчиво добиваешься его участия?

– Именно потому, что он не наш человек. И мне лучше позвать именно его. Если я не сделаю этого, он запросто может подсыпать мне стрихнина в суп. Понимаете, он оказался в Гонконге почти по тем же причинам, что и я. Когда-то в Париже я чуть не застрелил своего лучшего друга, поскольку ошибочно считал, что тот предал нас, а в действительности он потерял память. Когда-то Моррис Панов, ведущий психиатр страны, врач, не выносящий всей этой столь популярной и модной тогда психиатрической чуши о подсознании и прочем, представил теорию о гипотетическом агенте, психически запрограммированном на сочетание определенных внешних факторов. Вообразите себе хитроумно законспирированного агента, эдакую ходячую бомбу с часовым механизмом, с особой программой в голове, готового к действию по внешнему сигналу в любое мгновение… Проводя в жизнь эту психиатрическую гипотезу, уже не гипотетический агент, а Джейсон Борн стал невинной жертвой правительственных опытов на нью-йоркской 71-й стрит. Когда пришло время бороться за психическое и физическое существование этого человека, Моррис Панов потребовал, чтобы возможность излечить сознание Борна была предоставлена ему. Он не мог простить себе содеянного. Скажите теперь, если бы вы были на месте Панова, то что бы вы сделали со мной, говори я вам то, что вы говорите мне?

– Подсунул бы тебе вместо таблеток от гриппа пакет со стрихнином, – ответил Де Соле. – А где сейчас Панов?

– В отеле «Брукшир», в Балтиморе, поселился там под именем Моррис, Филипп Моррис. Я звонил ему сегодня, он подцепил грипп.

– В таком случае приступаем к работе, – сказал директор, раскрывая перед собой широкий толстый блокнот в желтом переплете. – Между прочим, Алекс, настоящие полевики за работой обычно забывают звания и чины. По-настоящему можно доверять только тому, кого ты называешь просто по имени. Ты, наверно, знаешь, что меня зовут Холланд, Питер Холланд. Отныне мы с тобой будем друг для друга Питер и Алекс. Идет?

– Идет, Питер. Ты, наверно, там, в своем флоте, был еще тем сукиным сыном?

– Ну уж коли оказался здесь, не в этом кресле, конечно, а в Лэнгли, то, наверно, разбирался кое в чем.

– Вот это настоящий полевик – наш человек, – удовлетворенно проворчал Конклин.

– Теперь, когда мы отбросили всю эту дипломатическую шелуху, мешающую работе, вам следует иметь в виду, что я еще и строгий и упрямый сукин сын. Алекс, я хотел бы подвести под это дело профессиональную основу, чтобы избежать эмоциональных срывов. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Согласен, Питер, я тоже обычно работаю так. Посылки могут быть эмоциональными, но исполнение должно быть четким и строгим… Знаешь, ты, упрямый сукин сын, хоть я и не служил во флоте, но ведь я из Лэнгли, и это означает, что я – тоже профессионал.

Холланд усмехнулся. Эта улыбка могла принадлежать совсем молодому человеку, по ошибке природы убеленному сединами. Человеку, с удовольствием возвращающемуся в свою родную среду обитания, освободившемуся на время от гнетущих его условностей.

– Мы управимся с этим сами, – сказал директор и, отбросив последний налет начальственного имиджа, отложил в сторону трубку, вытащил из бокового кармана пиджака пачку сигарет, сунул одну в рот и аппетитно прикурил от зажигалки. После этого начал быстро писать в блокноте.

– Бюро мы посылаем ко всем чертям, – продолжил он, щурясь от сигаретного дыма. – Будем работать только с нашими людьми. Проверим под лупой каждую рожу, отирающуюся возле вас, Алекс.