Ультиматум Борна

– Несомненно. Но меня это нисколько не беспокоит. Во всех отношениях. Вы кажетесь вполне квалифицированным в своем деле. Насколько я знаю, вы были адмиралом военно-морской разведки в Аннаполисе, человеком, далеким от политики, и по стечению обстоятельств попали в одно место службы с неким флотским полковником во время военных действий во Вьетнаме. Этот полковник впоследствии стал президентом. Другие ваши коллеги пришли и ушли, а вы остались. Вот видите, как все просто.

– Ну что же, спасибо. Но уж вам-то, я думаю, пришлось «потрудиться» с моими заместителями?

– Это уже в прошлом, но все равно я бы не сказал, что они были хорошими друзьями для агентов на местах, полевиков. Они аналитики, а не полевики. Этим все сказано.

– Это что, традиционная вражда или исконная антипатия?

– Конечно. Они занимаются анализом ситуации в тысячах миль от полевиков при помощи компьютеров, которые неизвестно кто программирует и на основании данных, о которых мы даже не имеем представления. Вы чертовски правы в том, что это исконная антипатия. Мы имеем дело с живыми людьми, а они нет. Они оперируют с маленькими зелеными буквами на экранах дисплеев и часто принимают решения такие, что лучше бы вообще не принимали никаких. Никогда.

– Людьми, особенно такими, как вы, нужно управлять! – воскликнул заместитель директора, сидящий справа. – Сколько раз, даже до сих пор, люди, думающие так же, как вы, портили общую картину. Отказывались воспринимать глобальную стратегию и смотрели только на самих себя.

– В таком случае вы должны посвящать нас в эту глобальную стратегию, по крайней мере вкратце или в большую ее часть, чтобы мы могли оценивать в своих действиях важное и второстепенное.

– Где предел этому посвящению, Алекс? – спросил заместитель слева. – Где то место, на котором мы должны сказать: «Дальше мы не можем продолжать, даже ради вашего спокойствия, извините – военная тайна»?..

– Не знаю, аналитики-то вы, а не я. Наверно, процесс должен быть поставлен на постепенную основу, идти от пункта к пункту и, конечно, с лучшей обратной связью, а то, когда я был агентом… Стоп. Минутку. Не я должен сейчас отвечать, а вы.

Алекс пристально посмотрел на директора.

– Очень тонко подмечено, сэр, но я не собираюсь менять основы основ, я здесь не для этого. Я всего лишь пришел узнать, кто и где добыл это и каким образом. Если вы колеблетесь с ответом, то я могу воспользоваться своим положением и обратиться в Белый дом или выше, на Капитолийский холм, и потом только наблюдать, как будут лететь головы… Так скажите, что мне делать?

– Я тоже не собираюсь менять порядок вещей, мистер Конклин, я всего лишь хотел внести немного ясности в вопрос. Вы негативно оцениваете старые методы и манеру действий моих коллег, но вводили ли они когда-нибудь вас в заблуждение, лгали ли они вам?

Алекс быстро взглянул на одного и другого заместителя:

– Единственный раз, когда они лгали, не был никак связан с моей агентурной деятельностью.

– Что за странный ответ?

– Вероятно, они не говорили вам об этом, хотя и должны были. Пять лет назад я был алкоголиком. Я и сейчас алкоголик, просто я больше не пью. Я раньше времени вышел на пенсию, и никто ничего мне при этом не сказал.

– К вашему сведению, все мои коллеги говорили мне, что вы были больны и по этой причине не могли выполнять обычный круг своих обязанностей в последний период службы.

Конклин снова изучил лица обоих заместителей, кивнул им и сказал:

– Благодарю тебя, Кассет, и тебя, Валентино, но этого делать не стоило. Я был пьяницей, и это не секретные сведения, независимо от того, связаны ли они со мной или нет. Глупее этого, по-моему, вы здесь еще ничего не делали.

– Мы хорошо знали про тебя и про Гонконг, где ты прекрасно и много поработал, Алекс, – мягко произнес мужчина по имени Кассет. – Нам не хотелось умалять твои заслуги.

– Ты был гвоздем у нас в заднице с тех пор, как я тебя помню, – добавил Валентино. – Но нам не хотелось трясти за порогом твоим грязным бельем.

– Ладно. Проехали. Вернемся к Джейсону Борну. Я здесь из-за него, черт побери, и именно поэтому радую ваш взгляд.

– Вы имеете некоторые профессиональные отличия от моих заместителей, но, думаю, не будете сомневаться в их достоинствах.

– Не в Кассете и Вале. В других – может быть, но не в них. Я только хотел сказать, что они делали свою работу, а я свою. Вина не в них, вина в системе, которая и предназначена для того, чтобы напускать туман. Но теперь это не так. Правила строги, недвусмысленны и абсолютны, и если я не в курсе того, что произошло, значит, правила нарушены и я введен в заблуждение, или, попросту говоря, я обманут. Повторяю. Как это случилось и кто получил доступ к информации?

– Я услышал от вас уже все, что хотел, – сказал директор, подвигая к себе телефон и снимая трубку. – Попросите, пожалуйста, мистера Де Соле подняться из холла в конференц-зал.

Директор осторожно положил трубку и посмотрел на Конклина:

– Кажется, вы знакомы с мистером Де Соле?

– Де Соле крот-молчун.

– Прошу прощения?