Ультиматум Борна (др. перевод)

– Он ни в грош не ставил Сайгон и южновьетнамскую армию, но я думаю, ему и на все остальное было наплевать. Он вел свою личную войну, его враг был далеко в тылу противника: поэтому для него чем ближе к Ханою, тем лучше. Мне кажется, что он продолжал поиски того летчика, который расстрелял его семью... Вот параллель – много лет назад прямо у него на глазах погибли жена и двое детей. Теперь у него другая жена и двое детей; и Шакал затягивает петлю. Это может довести парня до последней черты. Проклятие!

Четверо мужчин, сидевшие за столом, переглянулись, они ждали, когда пройдет эмоциональный всплеск Конклина. Потом, тем же мягким тоном, заговорил директор.

– Что касается сроков, – начал он, – то эту операцию по заманиванию Карлоса в ловушку должны были провести больше десяти лет назад; события в Гонконге произошли значительно позже. Есть ли здесь связь? Что вы скажете об операции в Гонконге?

Алекс сжал набалдашник трости так, что у него побелели костяшки пальцев, и наконец ответил:

– "Гонконг" был самой грязной из тайных операций, но, без сомнения, самой необыкновенной из всех, о каких я когда-либо слышал. Кроме этого, к моему счастью, мы здесь, в Лэнгли, не имели никакого отношения к первоначальным планам этой операции, так что к черту! Я был введен на поздней стадии, и меня просто выворачивало наизнанку. Мак-Алистеру стало тошно еще раньше, потому что он был задействован с самого начала. Именно поэтому он готов был рисковать своей жизнью и чуть было не погиб по ту сторону китайской границы. Его философские и моральные принципы не допускали, чтобы во имя осуществления этого плана был убит невинный человек.

– Чертовски серьезное обвинение, – промолвил Кэссет. – Что же произошло тогда?

– Было организовано похищение жены Борна – женщины, которая вернула к жизни нашего человека, потерявшего память. Похитители оставили след... и Борн ринулся за ними в Гонконг.

– Но зачем? – воскликнул Валентине.

– Таков был план – великолепный и одновременно отвратительный... Я уже говорил вам, что «убийца» по имени Джейсон Борн стал в Азии живой легендой. В Европе он провалился, но в Юго-Восточной Азии слава его не поблекла. Затем неожиданно – словно бы ниоткуда – появился новый убийца из Макао. Он взял имя Джейсона Борна, и заказные убийства возобновились. Редко проходила неделя, а то два-три дня без нового убийства; на месте преступления оставались вещественные доказательства, полицию водили за нос. Это орудовал псевдо-Борн, изучивший все приемы настоящего Борна.

– Кто мог быстрее других выследить его, как не тот, кто изобрел все эти штуки! Естественно, ваш человек, – перебил его директор. – И что же можно было придумать, чтобы вынудить настоящего Борна отправиться на охоту, как не похитить его жену? Но почему Вашингтон был так озабочен всем этим? Ведь никаких следов, ведущих к нам, не осталось?

– Обнаружилось кое-что похлеще: среди клиентов нового Джейсона Борна был один сумасшедший из Пекина, гоминьдановский предатель в правительстве, который собирался превратить Юго-Восточную Азию в бушующий пожар. Он решил взорвать англо-китайские соглашения по Гонконгу, отрезать эту колонию от внешнего мира и ввергнуть ее в рукотворный хаос!

– Угроза войны, – тихо сказал Кэссет. – Пекин ввел бы в Гонконг войска и захватил его. Нам всем пришлось бы решать, на чьей мы стороне. Настоящая война!

– В эпоху ядерного оружия, – добавил директор. – И насколько далеко все зашло, мистер Конклин?

– В Коулуне[1] был убит заместитель председателя Китайской Народной Республики. Самозванец оставил визитную карточку: «Джейсон Борн».

– Его необходимо было остановить! – взорвался директор ЦРУ, схватившись за трубку.

– Остановили, – сказал Алекс, разжав трость. – При содействии человека, который сумел выследить его, с помощью нашего Джейсона Борна... Вот и все, что я сегодня вам скажу. Повторяю, этот человек вернулся назад, у него есть жена и дети, и Карлос затягивает вокруг него петлю. Шакал не успокоится до тех пор, пока не будет знать, что единственный человек, который способен его опознать, – мертв. Поэтому давайте-ка потрясем всех наших должников в Париже, Лондоне, Риме, Мадриде, особенно в Париже. Кто-то ведь должен знать хоть что-то. Где сейчас Карлос? С кем он связан здесь? У него есть глаза и уши в Вашингтоне, и, кто бы ни были эти люди, они помогли найти Панова и меня! – Бывший разведчик вновь крепко сжал набалдашник трости и с отсутствующим видом уставился в окно. – Неужели вы не понимаете? – тихо добавил он, словно разговаривая сам с собой. – Мы не можем этого допустить. О Боже! Мы не можем этого допустить!

И вновь этот эмоциональный всплеск прошел при общем молчании; присутствующие обменивались взглядами. Со стороны это выглядело так, будто они, не сказав ни единого слова, достигли согласия; три пары глаз скрестились на Кэссете. Он молча кивнул – ведь он лучше всех знал Конклина – и после паузы сказал: