Ультиматум Борна (др. перевод)

– Безусловно, – понял его с полуслова бывший офицер разведки. – Мне также придется поразмыслить над тем, как наглухо закрыть все это местечко, не прибегая к услугам никого из Лэнгли, и, кстати, держать на удалении Пентагон, чтобы с генералом не вздумал связаться кто-то из его более двадцати тысяч сотрудников; не забудь, что в их число входят его непосредственные подчиненные, а также, вероятно, пара сотен потенциальных продавцов и покупателей военного снаряжения ежедневно... Боже, это же невозможно!

– Наоборот, – возразил Борн в тот момент, когда в дверях внезапно появился доктор Айвен Джакс. – Наша маленькая игра в дестабилизацию начнется прямо здесь на «ферме». У тебя есть номер телефона Кактуса?

– При себе – нет. Думаю, что он у меня дома в какой-нибудь коробке из-под ботинок.

– Позвони Мо Панову – у него есть. Потом свяжись с Кактусом, вели ему найти телефон-автомат, и пусть он позвонит мне.

– Что, черт бы тебя побрал, ты задумал? Когда я слышу имя этого старикана, я начинаю нервничать.

– Ты сам сказал, что я должен найти кого-нибудь, кому могу доверять, кроме тебя. Вот я только что и нашел. Свяжись с ним, Алекс. – Джейсон повесил телефонную трубку. – Простите, док... хотя, может быть, в данных обстоятельствах я могу воспользоваться вашим именем. Привет, Айвен.

– Привет, незнакомец, именно так я хочу тебя называть. Особенно после того, как я услышал из твоих уст другое имя.

– Алекса?.. Да нет, конечно, не Алекса – не нашего общего друга. – Борн тихо, понимающе засмеялся, отходя от стола. – Кактуса, не так ли?

– Я вошел только для того, чтобы спросить, закрывать ли мне ворота, – уклонился от ответа Джакс.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что не думал о нем, пока не увидел тебя в дверях?

– Определенные ассоциации довольно очевидны. Как насчет ворот?

– Ты тоже должник Кактуса, док? – Джейсон наблюдал за выходцем с Ямайки.

– Я должен ему столько, что не мог бы даже подумать о том, чтобы впутать его в ситуацию наподобие сегодняшней. Ради Бога, он ведь старик, и независимо от того, что там задумали в Лэнгли, сегодня вечером произошло убийство, жестокое убийство. Нет, я бы не стал его впутывать.

– Ты – не я. Видишь ли, я вынужден так поступить: он никогда мне не простит, если я поступлю иначе.

– О себе ты совсем не думаешь, верно?

– Будь добр, закрой ворота, док. А я тогда смогу включить сигнализацию на панели управления в холле.

Джакс помедлил, словно подбирая слова. Затем, запинаясь, он начал:

– Послушай, у большинства разумных людей есть причины для того, чтобы поступать так или иначе. Думаю, что ты разумен. Позвони Алексу, если я тебе понадоблюсь, – если я понадоблюсь старому Кактусу. – Доктор быстро вышел.

Борн повернулся и осмотрел комнату. После того, как почти три часа назад Фланнаган и Рейчел Суэйн уехали, он исследовал каждый фут генеральского кабинета, так же как спальню мертвого вояки на втором этаже. На кофейном столике он сложил предметы, к которым хотел приглядеться повнимательнее, и теперь принялся изучать их. Среди них были три одинаковые тетради в коричневых кожаных обложках с отрывными страницами, скрепленными спиралью, – обычный атрибут письменного стола. Первая служила календарем, где отмечались назначенные встречи, вторая – телефонной книжкой, куда фамилии и номера заносились чернилами, в третьей велся учет расходов: она была едва начата. Кроме того, рядом лежали одиннадцать записок, вырванные из блокнота, которые Джейсон обнаружил в карманах у Суэйна, карточка учета проигрышей и выигрышей в гольф-клубе и несколько меморандумов, составленных в Пентагоне. Наконец, на столике был генеральский бумажник с обилием всевозможных впечатляющих удостоверений личности и очень малым количеством денег. Борн собирался отдать все это Алексу, надеясь, что благодаря этим вещам удастся обнаружить дополнительные ниточки. Насколько он мог судить, ничего необычного найти не удалось: никаких доказательств связи с современной «Медузой». Это его и беспокоило: должна же быть какая-то зацепка. Ведь это дом старого солдата и его святая святых в доме – что-то должно здесь быть. Он знал, чувствовал это, но не мог найти. Тогда он вновь принялся обыскивать все, но уже не фут за футом, а дюйм за дюймом.

Через четырнадцать минут, когда он снимал и переворачивал фотографии на стене рядом с письменным столом (стена находилась по правую руку от занавешенного окна, выходившего на газон), ему вспомнились слова Конклина о необходимости проверить окна и задернуть шторы, чтобы никто с улицы не смог увидеть, что происходит в доме.

«Боже, там такое должно твориться».

«Не очень-то приятное зрелище».