Ультиматум Борна

Не поворачивая головы, Борн подошел к письменному столу Сен-Жака и присел на его край.

– Этот ваш Друг, судья Брендон, – или как там его, – прав...

– Префонтен, мсье. Хотя Фонтен не моя настоящая фамилия, мы все равно решили, что мы родственники. Когда в восемнадцатом столетии его предки вместе с Лафайетом[53] выехали из Эльзаса в Америку, они добавили к фамилии приставку Пре-, чтобы отличаться от Фонтенов, рассеявшихся по всей Франции.

– Это он вам сказал?

– Он – великолепный человек и когда-то был достопочтенным судьей.

– Хорошенький набор: Лафайет, выходец из Эльзаса, судья...

– Не знаю, мсье. Я там не бывал.

– Да еще великолепный человек... Ладно, вернемся к нашим баранам. Должен заметить, что он все-таки прав. В вашем плане – множество достоинств, и все же он рискован. Буду честен с вами, Фонтен. Мне плевать на опасность, которой вы подвергнетесь, а также на медсестру, кем бы она ни была. Мне нужен Шакал, и, если ценой будет ваша жизнь или жизнь неизвестной мне женщины, я не буду переживать. Я хочу, чтобы вы это поняли.

Старый француз удивленно взглянул на Джейсона и хихикнул.

– Это же очевидное противоречие: Джейсон Борн никогда не сказал бы того, что вы только что произнесли. Он промолчал бы, без всяких комментариев согласившись с этим предложением и оценив его достоинства. Но муж миссис Уэбб должен также подать голос: он протестует и хочет быть услышанным. – После этих слов Фонтен резко закончил: – Избавьтесь от Уэбба, мистер Борн. Он вряд ли защитит меня и сможет покончить с Шакалом. Засуньте его в задницу.

– Его уже нет, – поморщился Борн. – Говорю вам, что его уже нет. Давайте приступим к делу.

* * *

Оркестр продолжал сокрушительную атаку, но теперь его воздействие было ограничено застекленным холлом, окаймлявшим столовую; по приказу Сен-Жака уличные динамики были отключены. Владельца «Транквилити Инн», канадского доктора и Причарда, трещавшего без умолку, вывели из виллы два бывших коммандос. Помощнику управляющего велели вернуться за стойку регистрации и не болтать о том, чему он стал свидетелем за последний час.

– Могила, сэр. Если меня спросят, скажу, что разговаривал по телефону с властями на Монсеррате.

– О чем, болван?! – воскликнул Сен-Жак.

– Ну, я думал...

– Не надо думать. Вы проверяли, как работают горничные на виллах с западной стороны, и баста.

– Слушаю, сэр. – Причард, с которого сразу же слетела спесь, зашагал к двери кабинета, которую мгновением раньше открыл безымянный канадский доктор.

– Сомневаюсь, будет ли иметь значение, что именно он скажет, – высказал предположение доктор, когда помощник управляющего вышел. – Там внизу – просто зоопарк. События прошлой ночи, избыток солнца днем и слишком много алкоголя вечером предвещают сильные угрызения совести завтра утром. Моей жене кажется, что твоему метеорологу нечего будет сказать, Джон...

– Ты думаешь?

– Видишь ли, он уже изрядно заложил за воротник, но будь он даже наполовину пьян, там не найдется достаточно трезвого, чтобы выслушать его.

– Наверное, мне лучше спуститься туда и попытаться превратить вечеринку в мини-карнавал. Это сэкономит Скотти десять тысяч долларов, а кроме того, чем больше будет развлечений, тем лучше для нас. Я переговорю с музыкантами и барменом и тут же вернусь.

– Нас может здесь не быть, – сказал Борн. В этот момент в кабинет Сен-Жака вошла энергичная молодая негритянка в униформе медсестры. Увидев ее, старый француз оживился.

– Прекрасно, дитя мое, вы великолепны, – сказал он. – Постарайтесь запомнить: во время прогулки я буду болтать без умолку, но когда я скажу: «Оставьте наконец меня в покое!» – вы должны сделать, как мы договорились.

– Да, сэр. Я исчезну, будто рассердившись на вашу грубость. – Вот именно. Вы не должны бояться – это маленькая хитрость.

Нам нужно переговорить кое с кем, этот кое-кто очень застенчив.

– Как шея? – вступил доктор, обращаясь к Джейсону и пытаясь рассмотреть повязку под воротником коричневой рубашки.

– Нормально, док, – ответил Борн.

– Разрешите посмотреть, – сказал канадец, делая шаг вперед.

– Благодарю, док, может быть позже. Я бы посоветовал вам спуститься вниз и присоединиться к вашей жене.

– О'кей. Я знал, что вы ответите именно так, но нельзя ли мне кое-что сказать вам?

– Валяйте, только быстро.

– Я – врач и часто обязан делать то, что мне не нравится; ваш случай, к сожалению, не исключение. Я все время думаю о том молодом человеке и о том, что с ним сделали...

– Побыстрее, – перебил его Джейсон.

– Да-да, я понимаю. Просто я хотел сказать: я здесь, и, если понадоблюсь, я к вашим услугам. Мне не нравится моя роль. Я видел то, что видел, и у меня есть гордость, – я могу выступить свидетелем в суде. Иными словами, я отказываюсь от невмешательства.

– Стоп! Не будет ни суда, док, ни свидетельских показаний.

– Как? Ведь совершены серьезные преступления!!

– Произошло то, что произошло, – отчеканил Борн. – Мы благодарны за помощь, но все остальное не ваше дело. Понятно?