Ультиматум Борна

– Ладно, я скажу ей, но она мне все равно не поверит. Еще в детстве бывало, Мари смотрела на меня огромными карими глазами, совсем как взрослая... Она видит меня насквозь, можешь ты это понять?

– Это просто забота. Она всегда заботилась о тебе, даже тогда, когда ты капризничал.

– Да, Мари такая замечательная...

– По-моему, еще лучше. Позвони ей через пару часов и привези сюда. Теперь здесь самое безопасное место, какое только можно найти.

– А ты? Как ты собираешься добраться до Парижа? Рейсы с Антигуа и Мартиники переполнены, иногда билеты надо заказывать за несколько дней.

– Я все равно не могу воспользоваться этими линиями. Мне надо придумать что-то другое. Одному человеку в Вашингтоне придется поломать голову над тем, как это сделать. Я уверен, он что-нибудь придумает. Обязан придумать.

* * *

Александр Конклин находился в конспиративной квартире в Вене, принадлежавшей ЦРУ. Его лицо и волосы были совершенно мокрыми. В старые добрые времена, еще до того, как он незаметно стал спиваться, Конклин просто вышел бы из своего офиса (где бы тот ни находился) и, если бы проблемы наваливались на него слишком быстро, развеялся бы проверенным способом. Он разыскал бы самую лучшую харчевню (опять-таки, где бы та ни находилась), заказал бы себе два «мартини», бифштекс с кровью и поджаренный на сале картофель. Этот набор: одиночество, умеренная доза алкоголя, толстенный ломоть сочного мяса и особенно жареная картошка – успокаивал его, все неприятности и стрессы бурного дня забывались, а в голове появлялась ясность. После этого он возвращался к себе – или в маленькую квартиру на лондонской Белгрейвиа-сквер, или в задние комнаты публичного дома в Катманду – с ответами на мучившие его вопросы. Вот так он и заработал свое прозвище – Святой Алекс Конклин. Однажды он обмолвился об этом гастрономическом феномене Мо Панову и услышал в ответ: «Если тебя не убьет твоя сумасшедшая голова, ей поможет желудок».

Теперь, однако, учитывая посталкогольный вакуум и ряд других обстоятельств (например, повышенное содержание в крови холестерина и чертовски низкое – триглицеридов, что бы они, черт их дери, из себя ни представляли), он придумал другой способ. Это произошло совершенно случайно. Однажды утром, когда транслировали слушания дела «Иран-контрас» (он считал их самой лучшей комедией за последнее время), у него вышел из строя телевизор. Он раздраженно выругался и потянулся к портативному радиоприемнику, которым не пользовался многие годы, так как в телевизоре был встроенный радиоприемник, но оказалось, что батарейки приемника сдохли. Морщась от боли в покалеченной ноге, он пошел на кухню к телефону, уверенный в том, что мастер по ремонту телевизоров, которому он кое-чем помог, немедленно явится на его зов. Увы, ему пришлось выслушать тираду жены телемастера, которая провизжала, что ее муж, «трахающий своих клиенток» сукин кот, сбежал с «рогатой черномазой богатой сукой из какого-то там посольства!» (заирского, как позже выяснилось из газет). Конклин почувствовал, что его от ярости вот-вот хватит удар, и метнулся к мойке, над которой на полочке стояли флаконы с таблетками, понижающими кровяное давление, и одновременно отвернул кран с холодной водой. Кран исторг фонтан, который взметнулся к потолку, обдав Конклина с головы до пят. Карамба! Однако струя воды успокоила его, и он тут же вспомнил, что слушания должны повторять вечером по кабельной сети. Почувствовав себя совершенно счастливым, он вызвал водопроводчика, а сам отправился в магазин за новым телевизором.

И вот, начиная с того самого утра, всякий раз, когда его одолевала ярость или беспокоило положение в мире (в том мире, который он знал), он наклонял голову над мойкой и пускал струю холодной воды. Так было и нынешним утром – этим проклятым, чертовым утром!

Десоул! Погиб в автомобильной катастрофе на пустынной проселочной дороге в Мэриленде в 4.30 утра. Что, черт подери, мог делать Стивен Десоул, в водительском удостоверении которого черным по белому написано, что он подвержен ночной слепоте, на пустынной дороге за Аннаполисом в 4.30 утра? А потом звонит Чарли Кэссет – совершенно разъяренный Кэссет, поднявший его в шесть утра, – и визжит как резаный (хотя обычно хладнокровен настолько, что его из пушки не прошибешь), что собирается допросить верховного главнокомандующего войск НАТО в Европе, чтобы потребовать объяснения о скрытой связи по факсу между ним и мертвым начальником секретных архивов, который, оказывается, стал жертвой злодеяния, а не несчастного случая! Кроме того, некоему отставному офицеру по фамилии Конклин лучше бы тоже открыть все карты и рассказать, что ему известно о Десоуле и Брюсселе, а также обо всем, что с этим связано, иначе отставной оперативник и его неуловимый друг Джейсон Борн окажутся в большом проигрыше. Крайний срок – полдень!