Ультиматум Борна

– Дальше будет еще страшнее. Дежурная по этажу сказала, что к ее столику подошел военный врач, хирург, который показал служебное удостоверение и приказал передать доктору Панову, что сегодня его маршрут изменен: из-за ожидаемого марша протеста у главного входа ему надо будет воспользоваться выходом в восточном крыле госпиталя. В восточном крыле есть свой коридор, который ведет в отделение психиатрии, но военный хирург воспользовался тем, который идет от главного входа.

– Приходил снова?

– Он прошел прямо мимо нашей охраны в холле.

– А потом, само собой разумеется, вышел через восточное крыло. И ничего с виду необычного: доктор, имеющий разрешение на проход в закрытую зону, ходит туда-сюда, а пока находится внутри, успевает передать ложный приказ... Но, Бога ради, Алекс, кто это мог быть?! Ведь Карлос был на пути в Париж! Все, что ему было нужно в Вашингтоне, он получил. Он обнаружил меня, он обнаружил нас – это все, что ему было нужно.

– Десоул, – тихо произнес Конклин. – Десоул знал обо мне и Мо Панове. Я говорил за нас обоих в Управлении, а Десоул присутствовал при этом.

– Не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?

– Десоул, Брюссель... «Медуза».

– Не понимаю. Считай меня тугодумом.

– Это не он, Дэвид, это они. Десоула ликвидировали, наша связь провалилась. Это «Медуза».

– Да и черт с ними! Плевать мне на них!

– А им на тебя – не плевать! Ты слишком много знаешь... И они хотят добраться до тебя.

– Повторяю тебе, плевать я хотел. Я говорил тебе вчера, что у меня есть только одна цель – здесь, в Париже, точнее в Аржантей.

– Ты меня до конца не понимаешь, – убитым голосом сказал Алекс. – Прошлым вечером я ужинал у Мо. Мы говорили обо всем: об острове Спокойствия, о твоем отъезде в Париж, о Бернардине... обо всем...

Бывший федеральный судья из Бостона, штат Массачусетс, США, стоял в группе людей, присутствовавших на похоронах. Кладбище находилось на самом высоком холме на острове Спокойствия и было последним прибежищем in voce verbatim via amicus curiae – как он объяснил на юридическом языке властям Монсеррата. Брендон Патрик Пьер Префонтен смотрел, как два пышно декорированных гроба, предоставленные щедрым владельцем «Транквилити Инн», опускаются в землю под благословляющее бормотание местного священника, который гнусавил молитвы, словно шаман свои заклинания; это напоминало обгладывание шеи дохлого цыпленка. «Жан-Пьер Фонтен» и его супруга упокоились с миром.

В этот момент, забыв о жестокости происшедшего, Брендон, этот спившийся уличный юрисконсульт с Гарвард-сквер, обрел цель жизни, и она стала для него важнее всего на свете. Это было потрясающе. Рэндолф Гейтс, лорд Рэндолф Гейтс, Дэнди-Рэнди, выступающий на процессах элиты, оказался отъявленным мерзавцем, причастным к смерти, которая произошла здесь, на побережье Карибского моря. Теперь в прояснившемся мозгу Префонтена (прояснившемся оттого, что, помимо других неприятных ограничений, он отказался от четырех обязательных стопок водки поутру) приобретал явственные очертания один план. Именно Гейтс навел потенциальных убийц на след семьи Уэбба. Почему он это сделал – неважно, даже с юридической точки зрения; важно лишь то, что он оповестил убийц, зная заранее, что они убийцы. Конечно, он стал соучастником убийства, убийства нескольких человек. Да, яйца Дэнди-Рэнди зажаты в тисках, и, когда тиски начнут сжиматься, он расколется и выболтает все, что знает, и тем самым поможет Уэббам, особенно необыкновенной женщине с золотисто-каштановыми волосами. Да, будь на то Божья воля, встреть он ее лет пятьдесят назад...

Утром Префонтен должен был вылететь в Бостон. Складывая манатки, он спросил Сен-Жака, сможет ли он когда-нибудь вернуться сюда. Может, даже без предварительно оплаченной брони.

– Конечно, судья. Мой дом – ваш дом, – последовал ответ.

– Я постараюсь быть достойным такой чести.

* * *

Альберт Армбрустер, председатель Федеральной торговой комиссии, вылез из лимузина на тротуар перед крытыми ступеньками своего дома в Джорджтауне.

– О завтрашних планах справьтесь на службе у секретаря, – велел он шоферу, придерживающему заднюю дверцу. – Похоже, со мной не все в порядке...

– Слушаюсь, сэр. – Водитель захлопнул дверцу. – Может быть, вам помочь?

– К чертям! Уматывайте.

– Слушаюсь, сэр. – Шофер с места врубил скорость, и яростный рев двигателя вовсе не соответствовал вежливому прощанию.

Армбрустер тяжело поднимался по ступенькам; он выругался сквозь зубы, заметив за стеклянными дверями викторианского особняка силуэт жены. Сраная тявкалка, подумал он, одолевая последнюю ступеньку; он опирался на перила, готовясь к поединку с женщиной, которая была его постоянным противником последние тридцать лет.

Из темноты, откуда-то с территории соседнего владения, хлопнул винтовочный выстрел. Армбрустер взмахнул руками, словно стараясь найти точку опоры в том хаосе, который внезапно воцарился в его теле. Но было уже поздно. Председатель Федеральной торговой комиссии покатился вниз по каменным ступенькам. На тротуар шлепнулось уже мертвое тело.

* * *