Ультрафен-1

– В вытрезвитель надо. Нечего засорять город. Читал постановление горсовета и приказ по отделению: всех пьяных отправлять в медвытрезвитель.

– Читал, – со вздохом ответил его товарищ, пытаясь, видимо, этим выразить свое либеральное отношение к тем пьяницам, что умеют наслаждать природой, не нарушая её прелести и общественного покоя. Но он был в подчиненных.

– Дуй в “Победу”! Звони, пусть приезжают, – приказал старший сержант, что младшему пришлось выполнить, подчиняясь не только приказу, но и вместе с ним всем важным инструктивным предписаниям.

Вскоре у воротец сквера, со стороны улицы Олега Кошевого, остановился медвытрезвительский воронок. Два сержанта, прагматик и либерал, объединенные общей задачей и долгом, подхватили спящего на лавке человека под руки и поволокли к машине.

Мужчина, проснувшись, запротестовал, от испуга, видимо, заикаясь.

– Ребята!.. С-сынки!.. З-зачем? Я рядом живу. Я, я сам у-уйду. Я только подышать в-вышел.

– Идём, идём, там подышишь.

– С-сынки, да вот мои окна. В-вон, поди, моя бабка смотрит…

– И любуется, как её муженька под белы ручки волокут.

– Да я ж н-не пьяный!

– Ага бутылку “солнцедара” залудил и трезвёхонький. Ха!

У машины их встретил старший сержант, водитель “воронка”. Чернявый, с татарской наследственностью на лице, резким взглядом в слегка раскосых глазах.

Старший сержант, встречая клиента, заговорил с ласковой грубоватостью:

– Ах ты мой трезвенник остекленевший. – Подхватил мужчину, помогая коллегам, и вместе они стали заталкивать его по ступенькам в будку. – Лезь, лезь, скатина! Поерепенься тут, не то, как дам по кумполу, в раз похмелка выскочит.

Такая острастка сержантам понравилась, и они рассмеялись.

– Да не пьян-ный я! – с плачем прокричал человек, но за ним захлопнулась дверь “воронка”.

Мужчина со слезами на глазах прошёл ближе к решётке, к кабине водителя. Правую руку завел под рубашку и держал её на груди, морщась от неприятного в ней покалывания, жжения в области сердца.

Скрипнул запор. За будкой послышались шутки милиционеров.

– Трезвенник, в душу мать! Ха-ха! – смеялись они, удовлетворённые своей работой. – Ну, ладно, пока. Если что, звоните, прискочим. У нас счас пусто, всех принимаем.

– Годится, Саша, позвоним.

Машина тронулась. Водитель ехал, ничуть не беспокоясь о пассажире, на ухабах и неровностях скорость не снижал и тормозил так, как если бы в кузове вёз дрова. И от такой болтанки в будке, человек из последних сил держался за прутья на окошечке, чтобы не дать разрастись огню в груди, всё более усиливающемуся.

“Воронок” остановился в ограде медвытрезвителя. Старший сержант, выскочив из кабины, открыл дверь будки и спросил:

– Ну чё, мужик, сам выйдешь или мне за тобой лести?

– Выйду, выйду…

Задержанный, пошатываясь, после пережитой тряски, подошёл к выходу. Подслеповато щурясь от яркого света дня, осторожно стал спускаться по ступенькам машины. На ступеньке с ноги свалился тапочек, но он не успел подцепить его на ногу, поскольку милиционер, подхватив под руку, поволок мужчину к белому одноэтажному зданию.

– Погоди! Погоди, молодой человек, тапочек… Тапочек дай надеть!

– А, ёх калагай! Ну!..

Вернулись. Задержанный едва надёрнул тапочек на ногу, и его тут же поволокли к зданию.

В дежурной комнате медвытрезвителя продолжали бушевать страсти. Они начались ещё при Саше, не затихали и в его отсутствии. За столом сидели трое: начальник "богоугодного" заведения, старший лейтенант Бахашкин Борис Николаевич, или Шалыч; круглолицый, с искривленной переносицей, с узкими глазками, на вид добродушный, но, однако, капризный бурят. Старший лейтенант грузноват, налитой плотью и кровью, взгляд безразличный, пренебрежительный.

Медбрат, Андрей Глотко, среднего возраста белёсый украинец, он в белом халате, с закатанными до локтей рукавами. Младший сержант Вася Мизинцев, молодой, улыбающийся всему и всегда, услужливый малый, в медвытрезвителе новый человек, поэтому больше на подхвате, на исполнительстве. Все трое к поступившему пациенту не проявили ни малейшего интереса. Продолжали игру в карты.

– Куды его, Шалыч? – спросил Саша, подведя посетителя к стойке.

– Ошманай, да в третью сунь. Пущай поохладица, – ответил старший лейтенант. – Храплю!

– Я пас, – младший сержант сбросил карты.

Старший сержант бесцеремонно, заученными движениями, вывернул карманы посетителя и обескуражено проговорил:

– Каво они нам подсунули?.. Ну и клиент пошёл, – и прикрикнул: – А ну, скатина, раздевайся!

Мужчина взмолился, на его вспотевшем рыхловатом лице, проступила бледность.

– Товарищи! Сынки! Да не пьяный я! Ей-богу, не пьяный. Это недоразумение.

– Все вы не пьяныя, – лениво проговорил Бахашкин. – Все трезвыя, как стеклышка…

– Да нет же!.. Доктор, голубчик, дай трубку, дыхну. У меня сердце больное, мне вообще пить нельзя. Мне худо было, вот я и прилёг на скамеечке, уснул.