Ультрамарины

Сперва они чертят круг, чтобы оказаться в центре. Большой круг, охватывающий все: голубизну, темные массы, белую пену. Впереди лишь горизонт, он тоже стал круглым.

На корабле они чертят этот круг глазами.

Они впитывают тишину.

Их взгляды теряются на линии окружности.

Они наслаждаются абстракцией. Из голубизны вырастает плотный слой почвы, на которой можно сделать первые шаги. Они щурятся, лелеют иллюзию до появления первой волны, когда всплеск вновь превратит всё в глубины морские.

Они чертят круг на поверхности, словно бумага — океан, словно руки — компас из далекого детства. Они не задаются вопросом о том, что там внизу, им достаточно идеального круга, его бесконечности. Они представляют концентрические волны, которые производят крошечные человеческие тела. Им кажется, что можно нырнуть в зеркало и не утонуть, не исчезнуть в мире, куда не проникают лучи солнца.

Они наслаждаются тишиной, выключив двигатели, слышат лишь бьющиеся о судно волны, игру воды со сталью корабля и ветер, который дует сильнее, когда ничто не перекрывает его вой. Но все эти звуки природы и механики, людское дыхание, пружинистый воздух, шепелявость тросов — части тишины, ее составляющие.

Когда двигатели выключены, обретенное равновесие теряется, весь труд коту под хвост, и моряки становятся безумными псами, волками, воющими на луну, их мотает из стороны в сторону, но они ощущают эйфорию.

Все покидают каюты вовремя, являются к назначенному часу, не манкируют событием. Разумеется, ответственность с них никто не снимал, волноваться им по-прежнему запрещено. Они напряженно следят за кораблем, контролируют каждый скрежет, чтобы не упустить возможную проблему, просачивание, крен. Они обязаны предотвращать опасности. Они лишены рефлекторного желания сбежать. И единственное расслабление для них — непривычный гул со всех сторон, музыка моря.

Когда плавание закончится, закончится работа, не будет больше запрограммированной траектории. Не останется приборной панели корабля, не останется знаний о жизни и ориентиров. Без палубы и якоря, любимого обжигающего солнца нет уверенности в завтрашнем дне. Так работает психофизика.

Они боятся нырнуть и смеются над собственным страхом потерять равновесие. Во время качки они молча кладут руки на холодное бортовое ограждение — знакомое чувство. Всех потряхивает, и всем от этого весело.

Они шагают по палубе к шлюпке, оценивая градус бессознательности, размышляя о необходимости, выполняют замысел: устанавливают трапы, хватаются за тросы, ощущают, как начинают работать отдыхавшие мышцы. Готовятся спуститься на воду.

Они наклоняются, смотрят вниз, отмеривают метров десять, еще отделяющих их от моря. Пока под ногами еще есть что-то твердое. Они бросают взгляд на бирюзовое небо — оно запрограммировано таким быть — хоть какая-то психологическая опора.

Азорские острова остались позади. Суши больше нет. Теперь вокруг ни единого кусочка земли, ни единого торгового судна. Радары выключены. Отсюда ни одна птица не донесет новость об их существовании.

Они садятся в шлюпку локоть к локтю. Вопрос о синхронизации действия с замыслом больше не стоит. И вот они уже на глади воды, той самой, что всегда переливается при свете луны. Они сами удивляются своим обещаниям, данным так легко, а затем спускают ноги, еще сантиметр, соприкасаются с водой, вздрагивают и осознают, что уже внутри. Приключение началось.

Абиссальные равнины. Они вспоминают это страшноватое поэтичное сочетание слов на карте, представляют, как темные морские глубины затягивают их. Они много думали о тех, кто здесь нырял, совершая подвиг сродни высадке на Луне.

До этого момента они ныряли только на пляже, на курорте, осторожничали с волнами, надевали плавки, чувствовали легкую усталость от солнца, сонливость отдыхающих. Или входили в реки, шагали по камням, держали равновесие на неровной поверхности.

Теперь ноги болтаются посреди океана, огромного ничто. И тело им неподвластно.

На капитанском мостике тем временем кто-то барабанит пальцами и делает глубокие вдохи перед прыжком в неизвестность. Ни звука перед решающим шагом, ни слова. Радары выключены, но их проверили: угрозы приближения других кораблей нет. Выкурена сигарета — признак возбужденности и ликования.

Движение остановлено, судно в центре начерченного круга застыло мертвой бабочкой из тонн метала.

Здесь все начинается. Саспенс. Ноги в океане. Тела в воде. В тысячах километров от любого пляжа.

Никто никогда не узнает, но именно сейчас они рождаются заново из воздуха, из моря, по доброй воле сменившие вертикаль на горизонталь, вышвырнутые из возрастных рамок. В одну секунду порядок вещей меняется, птицы летят в обратном направлении, река поднимается к источнику, и каждый чувствует нечто подобное на своем языке, в своей картине мира.