УльтраНасилие (ЛП)

Я ответила на небольшой взмах Хэнка и проскользнула в свою квартиру. Первым делом я плюхнулась на диван и вытащила карточку из кармана.

Прикусив нижнюю губу, я провела большим пальцем взад-вперед по ее передней части, размышляя, что делать. Неужели я так волновалась из-за проклятой карты? Смеясь над собой, я просканировала код и ждала загрузки результата.

Менее чем через две секунды на полностью черном экране появилось слово «Возрождение», официальное название, которое Институт использовал, когда их основной бизнес выходил из тени. Это все, что мне нужно было увидеть, чтобы подтвердить свои подозрения.

Они нашли меня.

Глава 4

Когда вы знаете, что немного не в своем уме, то учитесь притворяться нормальным каждый день.

Через некоторое время это превращается в игру. Несмотря на то, что я была молода и наивна в некоторых вещах, знала, что человек, за которого я себя выдавала, был для меня незнакомцем. Я всегда была необычной девушкой, у которой не было настоящего морального компаса, указывающего мне правильный путь.

Мама говорила никогда не скрывать своего сумасшествия, но память подсказывала мне, что это стоило ей всего. В тот день, когда она посмотрела на меня и сказала «Это все для тебя, детка», затем сунула пистолет в рот и нажала на курок, я официально перестала считать стабильной личностью. Я сидела за столом и пыталась делать домашнее задание по математике, когда она решила смешать свой мозг с моими дробями на бумаге.

Как всегда, все сводилось к одному; быть такой как все и соответствовать этому. Люди не должны убивать ради спорта, заниматься животным сексом в общественных местах и сеять хаос из-за острых ощущений.

Потому что это было не то, что делали «нормальные» люди. Я ненавидела это слово. Что, черт возьми, значит «нормально»? У меня не было ничего «нормального» за всю мою жизнь.

Я не могла вынести, когда мысли неслись безудержно, сбивая меня с оси. Во всем виноват человек из закусочной. Одним взглядом он выяснил, кто такая, но я тоже кое-что увидела в нем: ту небольшую долю маниакального покоя, которая сделала нас одинаковыми. Меня бесило то, что он мог так легко контролировать себя, что очевидно значило, что мужчина не был скован удушающими цепями идеального общества. Это то, что я искала — свободу от связывающих меня ограничений.

Перевернувшись с живота на спину, я уставилась в потолок и разочарованно вздохнула. Понятия не имела, как с этим справиться. Мне было интересно, знает ли он, насколько сильно я увлечена им. То, что он постоянно мучил мой разум, не имело абсолютно никакого смысла. Мы почти не разговаривали друг с другом. Так почему я не мог перестать думать о нем?

Мои пальцы потянулись к медальону на шее, единственному, что у меня осталось от моей прежней жизни. Я так далеко ушла от дочери своего отца. Разочаровался бы он во мне? Было ли нормально так сильно скучать по ним после всего этого времени?

«Господи, продолжай устраивать для себя вечеринку жалости, Кенна. Почему бы не выпить бутылку Мерло, чтобы утопить свое горе?»

Я часами размышляла об отказе Гаррету.

Размышляла так долго, что это закончилось тем, что я приняла душ и готовилась ко встрече с ним. Держа таблетки в руке я, как и накануне, высыпала их в канализацию.

Не была уверена, осознавала ли, что у меня могут быть проблемы с тем, что может перерасти во что-то большее, но не хотела чувствовать себя чертовски бессмысленной, мягкой, подавленной версией себя.

Я как раз закончила расчесывать волосы, когда услышала стук в дверь. Проверила свой телефон, чтобы узнать, нет ли пропущенного звонка или смс, но их не было. Теперь, стоя в своей голубой гостиной, я снова услышала раздавшийся стук.

— Кто это? — крикнула я.

Прошла минута или около того, и я дождалась еще один стук. Кто-то издевался надо мной? Медленно я подошла и посмотрела в глазок. Проклятие. Они стояли слишком близко, чтобы я могла увидеть что-либо, кроме темно-синей рубашки.

— Вы кто? — спросила я, но так и не получила ответа.

Покачав головой, я начала отходить, намереваясь не обращать на них внимания, но потом они постучали не один раз, а три. Теперь меня это раздражало. У кого хватило смелости приходить ко мне домой и играть в игры? На этот раз я достала Молли (прим.: металлическая дубинка с надписью «Molly») из-за угла и, не колеблясь, щелкнула цепью, повернула замки и распахнула дверь.

Я приставила конец к его груди и оттолкнула от своей квартиры, прежде чем он успел что-то сказать.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Не стала спрашивать, откуда он знал, где я живу. Институт всегда знал все, что можно было знать о ком-то, кто их интересовал. Он не стал оправдывать себя, а начал смеяться. Это был глубокий, мрачный и сексуальный звук, а не какой-нибудь беззаботный и добродушный.