Ultraviolence

– Может, ты бы сперва стрелять научился, – Омари уже плевать, он слетел с тормозов. Он приговорен к смерти, и терять больше нечего. Вот оно значит, как бывает, когда предел, когда ты стоишь у линии – один шаг и все закончится. Это вставляет покруче «ангельской пыли».

– Я смотрю, у тебя длинный язык, – хищно скалится Киран. Альфа в душе искренне наслаждается смелостью омеги. Хочется, чтобы он еще говорил. Его голос бархатный, будто идет из самой груди, а еще омега немного шепелявит, что даже мило. Киран ловит себя на мысли, что его голос ласкает слух. – Не боишься, что я тебе его отрежу?

Киран, как гепард, загнавший в угол добычу, стоит напротив, следит за каждым движением и чуть ли не облизывается в предвкушении того, как польется в горло теплая кровь, стоит прокусить эту тонкую шею.

– Уже не боюсь, – Омари взгляда не отводит, но не позволяет черной бездне в глазах напротив утянуть за собой. – Я прекрасно знаю, зачем я здесь. Можешь не тянуть.

Омари вообще начинает казаться, что его язык зажил отдельной жизнью. Что бы сейчас ни говорил омега – это ложь. Он боится до сгибающихся коленей, до дрожащих пальцев. Но если умирать, то с высоко поднятой головой. Омари ловит себя на мысли, что его даже сейчас, стоя напротив своего палача, греет мысль, что убытки были, что Каану пришлось что-то потерять. Значит, жертва была не совсем напрасной. Альфа на его слова только усмехается, идет к столу и достает с полки пистолет. Омари, как завороженный, следит за парнем, и стоит черному корпусу блеснуть в его руках, то плюнув на гордость и на все свои принципы, срывается к двери. Киран ловит омегу прямо у неё, сильно бьет лбом о дубовое покрытие и разворачивает к себе. Омари с трудом фокусирует взгляд на лице альфы, снова пытается вырваться, но у Кирана железная хватка, омега уверен – его тело уже наливается синяками под стальными тисками.

Киран приближает лицо, ловит рваное дыхание парня и, не удержавшись, проводит языком по его губам. Потом еще раз. Омари с широко распахнутыми глазами смотрит на альфу, пытается увернуться от странной ласки, но Киран фиксирует его голову и не позволяет ею двигать.

– Что, опять в поцелуе стрелять будешь? – хрипит Омари и зажимает губы, не позволяя альфе их раскрыть.

– Какой дикий лисенок, – издевательски тянет Киран и просовывает руку в джинсы парня. Он сильно сжимает его ягодицы, оставляет на них полумесяцы от ногтей и наслаждается попытками омеги уйти от грубых ласк.

– Я люблю укрощать дикарей, особое удовольствие доставляет, – продолжает Киран и легонько кусает жилку на шее парня. Омари чувствует, как пальцы альфы скользят в ложбинку между ягодиц и касаются кольца мышц. Омега в ужасе дергается назад, но снова бесполезно. Киран грубо давит на вход, без смазки, без подготовки просовывает в парня сразу два пальца, и наслаждается гримасой боли на чужом красивом лице.

– Смерть – это не самое страшное, – шепчет Каан в ухо парню и больно кусает мочку. – Смерть – это избавление. Мне кажется, ты его не заслужил.

Альфа резко разворачивает парня спиной к себе, вдавливает лицом в дверь и рывком сдирает с него джинсы.

– Пусти, – шипит омега и пытается соскочить с таранящих его уже, кажется, четырех пальцев. Больно до искр перед глазами, альфа нарочно двигается грубо, нарочно доставляет мучения.

Киран резко убирает пальцы, и Омари кажется, что все закончилось, омега только собирается повернуться, как чувствует, что пальцы заменили чем-то другим. Чем-то большим, холодным и доставляющим еще больший дискомфорт и боль. Омари приходит в ужас, когда понимает, что это. Киран трахает его пистолетом. Буквально. Сильнее давит на оружие, которое своим напором расширяет стенки мышц, вытаскивает и повторяет. Омари от боли и унижения начинает кричать. Он бьется в сильных руках, кусает альфу куда-то повыше запястья и требует прекратить. Но его никто не слушает. Такое ощущение, что пистолет рвет его изнутри, хотя похоже, так и есть. Омега в кровь раздирает скребущиеся о дверь пальцы, чуть ли не воет от обиды.

– Прекрати, – обессилено, устав от борьбы, где он вечно проигравший, просит Омари. – Пожалуйста, прекрати.

Омари, к своему стыду, сдерживаться больше не может и плачет, уткнувшись лицом в дверь. Обидно, унизительно, больно – все чувства смешались, и внутри омеги какой-то отвратительный коктейль, в самой дешевой забегаловке на окраине города подают и то получше.

– Ну вот, так всегда, – недовольно тянет Киран и убирает пистолет. Он заботливо тянет наверх джинсы парня и разворачивает того лицом к себе. – Сперва такой смелый, рискованный, а чуть что, разрыдался, – продолжает издеваться альфа.

– Я не плачу, – Омари утирает рукавом дорожки на лице и смотрит с вызовом на альфу. – Ты больной извращенец. У самого не стоит, ты игрушками балуешься, – шипит, надеется отомстить хоть словами, коль силы не хватает.