Ультраземлянин

Полковник наклонился и осторожно коснулся кончиками пальцев голубоватой жидкости. Убедившись, что, судя по всему, она безвредна, он поднял перепачканный шарф и понюхал его, скорчив при этом гримасу.

— Скорее всего, это — кровь существ той самой расы, — решил он. — Но что за дурной запах!

— О какой это расе вы толкуете? — ожил Карр. — Эй! Взгляните-ка, господа, что…

Но его прервали. В тот же миг из головного убора Ксилмера раздался голос, изъяснявшийся по-английски:

— Мы записали вашу беседу, и все указывает на то, что с нашим соотечественником случилось нечто непонятное.

— Вы можете меня слышать?! — воскликнул Уэнтворт, резко подавшись вперед.

— Дайте нам детальное описание того, в каком состоянии находится в настоящее время наш агент, — потребовал голос.

— Мы отнюдь не против того, чтобы пойти вам навстречу, но хотели бы в порядке взаимности получить некоторую информацию и от вас, — твердо заявил Уэнтворт.

— Мы находимся всего в пятистах тысячах километров. Так что менее чем через час вы сможете увидеть нас собственными глазами. И если мы сочтем ваши объяснения неудовлетворительными, то навсегда сотрем вашу станцию с поверхности Луны. А теперь быстро выполняйте то, что вам говорят!

Угроза звучала весьма внушительно, и было от чего крови застыть в жилах. Один из стоявших у дверей сотрудников Уэнтворта в ужасе пролепетал:

— О боже!

После довольно длинной и напряженной паузы полковник четко описал все, что осталось от Ксилмера.

— Ждите! — произнес голос после того, как тот закончил свое сообщение. Прошло не менее трех тягостных минут, пока голос не зазвучал снова: — Расскажите нам самым подробным образом, что там у вас произошло. Расспросите доктора Карра.

— Меня? — вскинулся тот. Его возглас походил на хриплый вскрик.

Уэнтворт глухо бросил ему.

— Тихо!

Одновременно он нетерпеливым жестом дал понять сгрудившимся у двери сотрудникам, чтобы те немедленно покинули помещение, и требовательным кивком подозвал к себе Деновича и Карра.

— Выколотите из него всю правду! — приказал он доктору Деновичу и на цыпочках вышел в маленькую комнатку для личных нужд последнего, примыкавшую к кабинету. Там имелся телефон.

Разглядывая Карра, Денович отчетливо слышал, как офицер безопасности очень тихо, но строго отдал распоряжение о введении режима высшей степени тревоги. Психиатр с трудом заставил себя перестать прислушиваться к словам полковника и все свое внимание сосредоточил на Карре.

— Доктор, — начал он, — какое последнее воспоминание сохранилось у вас в памяти?

Американский психолог сглотнул слюну, словно от тошнотворного запаха ему перехватило горло. Его лицо исказила гримаса,

— Как давно я прибыл на лунную станцию? — вырвалось у него, наконец.

У Деновича промелькнула прояснявшая общую картину мысль: «Это же так очевидно! Он действительно не может ничего вспомнить из того, что произошло после завершения проявления ЕР в первой фазе, возникшей в ходе перелета на Луну. Все ясно как божий день! Коллега, должно быть, считает, что его поразила душевная болезнь».

Денович застыл на месте. Его охватила дрожь, едва он подумал о тех возможностях, которые открылись бы в случае установления такого сногсшибательного диагноза. Попытался представить, что бы он сам сейчас испытывал на месте Карра.

Неожиданно ему раскрылась суть терзавшей того проблемы: американский психолог признается своему советскому коллеге, что у него с головой не все в порядке.

— Доктор, — мягко обратился он к Карру, — на чем основывается ваша убежденность в том, что вас постигло сумасшествие? — Видя, что тот медлит с ответом, он стал настойчиво и убедительно его увещевать: — Поймите, наши жизни сейчас в опасности! Вам ничего не следует скрывать от нас!

— У меня отмечаются явно параноидальные симптомы, — тяжело вздохнул Карр. Голос его был плаксивым.

— Подробнее! Ну же!

— Это и впрямь все очень диковинно, — грустно усмехнулся Карр. — После пробуждения меня ни с того ни с сего осенило в отношении смысла некоторых знаков.

— Что еще за знаки?

— Каждая вещь имеет свое глубинное значение.

— О! Всего-то! — не удержался Денович. Но добавил: — Приведите какой-нибудь пример.

— Ладно. Вот смотрю я на вас и вижу лишь сонм… очень знаменательных знаков. Даже то, как вы ведете себя здесь, является для меня своеобразным посланием.

Денович почувствовал замешательство. Это и вправду походило на обыкновенную паранойю.

Неужели это и есть тот самый знаменитый второй цикл буйства энергии ЕР, которая — и он был вынужден согласиться с этим — так убедительно продемонстрировала себя на начальном этапе?

— Выразите, пожалуйста, вашу мысль яснее, — произнес он, беря себя в руки.

— Ну… — Нерешительность Карра бросалась в глаза, а на его пухлом лице отражалось смятение.

— Ну, взять хотя бы эти ваши пульсации!