Улус Джучи

– Тьфу на тебя! – внезапно взорвалась Рита. Она с чудовищной силой нажала на кнопку сброса, будто мобильник был виноват. Сунув его в куртку, она напала на Мельникова:

– Ты – баба! Всё растрепал!

Мельникову было не до неё. Он гнал по Садовому, иногда наклоняя стрелку к ста тридцати. Те, кого он грубо подрезал, ему не сигналили, словно чувствуя исходящую от него угрозу.

– Не всё я ей растрепал, – бросил в ответ Мельников и включил прикуриватель, – сказал я ей только то, что необходимо было сказать. Мы едем туда, откуда, возможно, и не вернёмся.

– Ну, и отлично! – махнула Рита рукой. Но вскоре она почти успокоилась и решила даже поспать. Мельников её растолкал через пять минут.

– Приехали, вылезай.

Рита молча вышла и выпустила Тумана. Пёс был не прочь погулять, но Рита решительно пристегнула к его ошейнику поводок и двинулась с ним к подъезду. Мельников шагал рядом. Код Рита знала. Войдя в подъезд, мужчина и женщина посмотрели в глаза друг другу и поднялись на пятый этаж пешком. Туман всё обнюхивал. Когда Рита вдавила кнопку звонка, он насторожился.

За дверью долго молчали. Потом спросили:

– Кто там?

– Это я, – ответила Рита. Димка открыл. Туман молча бросился. Он всегда атаковал молча.

Глава двадцатая

Ахилл расправляется с Арианой.

Белый ферзь попал в окружение. Ариана, пытаясь его спасти, металась по всей доске верхом на коне. Этот конь один у неё остался, кроме несчастного короля и ферзя. Две пешки, конечно, были не в счёт. Их зажали в клещи. Однако, и королю грозила опасность. Ему два раза уже объявляли шах. Ариана вспомнила вдруг о том, что так и не отдала Дроздовой две книги про шахматную теорию. Очень стыдно стало Малявке, очень обидно. А впрочем, стоило ли всерьёз горевать по этому поводу? Так ли были необходимы Дроздовой эти две книги? Ей всё всегда удавалось. Она привыкла считать, что жизнь – это шахматы. А воспоминания, на взгляд Риты, должны напоминать море разнообразных и разноцветных цветов. Не все из этих цветов могут быть эффектными, яркими, но приятно пахнуть обязан каждый цветок. Малявка не понимала, как можно сравнивать жизнь с шахматной доской, если сами шахматы далеко не всегда являются таковыми? Разве шальную Ритку ещё ни разу не били по голове, когда начинала она выигрывать? Не сбивали её со стула, не угрожали сделать её законченной наркоманкой? Даже не смешивали фигуры? Как-то не верилось.

Накануне, во время ужина, часть которого привезли курьеры из ресторана, Аля скромно заметила, что неплохо было бы поскорее, прямо сейчас, поставить на стол баночек пятнадцать грибов. Миша покачал головой, однако Иванко и Радомир сочли это пожелание обоснованным. Симпатичная худенькая девчонка по имени Хадижат бегом принесла из погреба две стеклянные банки, наполненные грибами. Эта девчонка Малявке весьма понравилась, потому что она всё время молчала, слушалась и играла с большой кавказской овчаркой. Кавчарка – мрачная и огромная, как медведь, жила во дворе. Свободно по нему бегала. Спала в будке. Звали собаку Хорс. Это был кобель.

– А почему Хорс? – спросила Малявка, когда её познакомили с этим Хорсом, – Хорс – это ведь один из древних богов! Как можно сопоставлять собаку и бога?

– Древние боги любят всех одинаково, – возразил Иванко, – себя – не больше других.

Конечно, у Арианы была иная позиция на сей счёт, но спорить она не стала. Дом состоял из двух этажей, не считая цокольного. От внешнего мира, то есть от полусотни других коттеджей около Киевского шоссе, его отделял кирпичный забор. Ворота срабатывали от пульта. Ленка Троянская почему-то предположила, что девочка и собака также срабатывают от пульта. Эти два существа показались ей не вполне удачными компонентами антуража. Но это был такой человек. Её не устраивала ни Аля в вечернем платье, с шампанским на поэтических вечерах, ни голая Ксения с коньяком, ни трезвая Пастухова в розовом пиджаке. Елене Троянской хотелось драться со всеми, кроме Дроздовой, так как Дроздова сразу могла оторвать башку.

Мальчики показали девушкам свой спортзал на цокольном этаже и библиотеку этажом выше. Затем показали погреб. Погреб был настоящий. Он походил на пещеру и не имел освещения. Всё это привело Троянскую в сумасшедший восторг, потому что Аля, хорошо знавшая погреб, сунула её головой в дубовую бочку с древнеславянской брагой. Услышав звуки, которые издала Троянская, когда вынырнула из бочки, мальчики поняли, что библиотеку ей можно было и не показывать. Ариана брагу только понюхала. Пахла брага какими-то мухоморами.