Улыбайтесь

«…при первичномзадержании лица, лицевая часть головы которого не соответствует выражением лица высокому званию Гражданина Российской Федерации, т. е. представляет собой зрелище, оскорбляющее человеческое достоинство окружающих его граждан (как то унылое, озабоченное, озлобленное и пр.), сотруднику милиции следует сделать ему предупреждение, ознакомить его с текстом данного постановления и проставить в паспорте соответствующую отметку. В случае повторного задержания задержанный подвергается денежному штрафу в размере 10 (десяти) минимальных окладов труда с проставлением в паспорте соответствующей отметки. Задержанный в третий раз признается злостным нарушителем морального духа наших сограждан и подвергается принудительному лечению в исправительных трудовых профилакториях по исправлению мимики лица им. генерала Лебедя А.И. сроком от 2 (двух) месяцев до 1 (одного) года в зависимости от тяжести нанесения душевных травм окружающим согласно свидетельским показаниям.»

Лейтенант стянул с себя фуражку и несколько раз сильно провел ладонью левой руки по жидким волосам. Сидорову неудержимо захотелось плюнуть на эту зарождающуюся лысину, но он благоразумно сдержался, решив, что плевать и одновременно улыбаться он попросту не умеет. Выдавив из себя бледное подобие улыбки, он скромно спросил:

— Я могу идти?

— Да, да, на первый раз вы свободны! Да и тебе, Грищенко, давно уже пора бы быть на посту! — лейтенантово лицо прямо таки сочилось медом.

— Так точно, товарищ лейтенант! — казалось, что сержант того и гляди расплачется от умиления. — Разрешите идти?

Когда за спиной Петра Ивановича со скрипом закрылась дверь с забавной надписью «Ми иция», он огляделся, облегченно переведя дух. Однако тут же чуть не подавился — в идущей мимо него толпе не было ни одного нормального лица. Казалось, что людей в городе больше не осталось, его населили китайские болванчики с пустыми улыбающимися личиками. Сидоров поплелся к эскалаторам, когда заметил чуть впереди себя очередного постового.

Мгновением спустя его лицо расплылось в приторно-умильной улыбке, и, проходя мимо, он приветливо кивнул стражу порядка. Тот, в свою очередь, глянул на Петра Ивановича строгим, но добрым взглядом из-под насупленных бровей, пошевелил усами, имитируя улыбку и важно погрозил тому пальцем.

«Какой кошмар!» — только и подумал Сидоров.

Придя на работу, он застал ту же самую картину, только без «оберегающей покой граждан» милиции. Никогда еще за более чем двадцатилетнюю работу его в этой конторе не ходило такое количество счастливых, довольных людей. Хотя бы внешне. В первый момент Петр Иванович настолько растерялся, что не смог скрыть на своем лице удивленно-расстроенного выражения. И тут же улыбающиеся сослуживцы стали обходить его стороной, едва кивнув в качестве приветствия. Сидоров опомнился и изобразил на своем лице самую идиотскую улыбку, какую только смог придумать, за что начальство его слегка даже пожурило: «Видим, видим, что стараетесь, но нельзя же уж так сразу напрягаться. Вы потихоньку, не спеша, а там и само придет…»

*****

Придя домой, Сидоров, скинув шляпу и плащ, втиснул ноги в разваливающиеся тапочки и прошаркал на кухню.

— Слава богу, дома! Ты, Зина, не представляешь, что за день у меня сегодня был. Натуральный кошмар! Все как будто с ума посходили с этим идиотским постановлением… — Петр Иванович глянул на жену и осекся. Вроде все так: тот же халатик, фартук этот засаленный, давно, кстати. новый надо было купить, прическа… Господи! Да она же улыбается! Руки его похолодели, сердце судорожно дернулось в груди, замерло, и вдруг ухнуло куда-то вниз.

— Как, Зина, и… и ты?! — Сидоров схватился за грудь, пошатнулся, и с грохотом рухнул на пол.

Последнее, что он запомнил, было улыбающееся лицо жены, склонившейся над ним, и ее вопрос, заданный теплым, полным внутренней доброты и ласки голосом:

— Неужели инфаркт?

Август, 2001 г.