— Какие-то надоеды ломятся в дверь. Вы ведь поговорите с ними, правда, тётя Роза? Скажите им, чтобы проваливали и не мешали нам ужинать, хорошо? А вы все ешьте как ни в чём не бывало, если эти типы всё-таки придут сюда. И смотрите веселее. Тогда они уберутся восвояси. А пока мне надо вам кое-что сказать.
По его щекам безо всякой причины скатилось несколько жгучих слезинок. Греппин посмотрел, как они расплываются по белой скатерти мокрыми пятнами и исчезают.
— Я не знаю девушки по имени Элис Джейн Бэллард. И никогда не знал. Это всё было… я… я не могу объяснить. Я сказал, что люблю её и собираюсь на ней жениться, только ради того, чтобы заставить вас улыбаться. Это была хитрость. Да, я сказал это только потому, что задумал заставить вас улыбаться. Только поэтому. У меня никогда не будет женщины, я знаю, я знаю это уже много лет. Передайте, пожалуйста, картошку, тётя Роза…
Дверь рухнула. Глухой топот наполнил холл. В столовую ворвались люди.
И замерли в растерянности.
Инспектор полиции поспешно сорвал с головы шляпу.
— О, прошу прощения, — извинился он. — Я не хотел мешать вам ужинать, я…
Полицейские остановились так резко, что стены и пол комнаты содрогнулись. От толчка тела тёти Розы и дяди Димити медленно сползли со стульев и повалились на ковёр. И когда они упали, стали видны зияющие на их шеях раны — от уха до уха. Тётя Роза, её муж и дети приветственно улыбались полиции, и их широкие рваные улыбки сказали припозднившимся гостям всё, что тем нужно было знать…