Улыбающийся человек

Она посмотрела на меня через свои непроницаемые линзы:

– Да, кое-что.

– Рассказывай. – Я проводил ее обратно на тротуар. – Тебе лет сколько?

– Восемнадцать, – неохотно проговорила Алисия, думая, что я сомневаюсь, можно ли ей уже алкоголь.

– Я сегодня разговаривал с твоей ровесницей, которая на прошлой неделе напоролась здесь на ублюдка. Мне нужно имя, чтобы его приструнить. Твой дружок считает, что я прошу слишком много. А ты?

– Смотря кто этот ублюдок.

– Олли или Оливер.

Она не сдвинулась с места.

– Слушай, если знаешь, о ком я говорю, помоги, пожалуйста. Мне нужна фамилия или любая другая информация. – Я шагнул к ней, пропуская посетителей, направлявшихся в клуб.

Алисия сложила руки на груди и тихо произнесла:

– Картрайт.

– Оливер Картрайт?

Она едва заметно кивнула.

– А где живет, не подскажешь?

– Башню Империал-Пойнт знаете?

– В Киз?

Она кивнула:

– Квартира десять-три.

– Расскажи о нем.

Но она уже отвернулась и пошагала обратно в клуб, обхватив себя руками за плечи.

– Ты знала, – сказал я ей в спину.

Она остановилась.

– Как только я сказал про домогательства, ты сразу поняла, о ком я.

Она полуобернулась:

– Мы с Олли были неподходящей парой. Оба любим доминировать.

– Подвезти тебя куда-нибудь?

– Куда, например?

– Домой.

Алисия улыбнулась. Сначала едва уловимо, потом широко. Провела тыльной стороной ладони по губам, будто пытаясь стереть улыбку. На запястье осталась ярко-розовая полоса помады.

– А мне не надо никуда ехать.

Я не ответил, и она вновь рассмеялась:

– Гай Расселл – мой отец.

6

От вокзала Пиккадилли до Киз двадцать минут езды, минуя центр. В это время суток на дорогах было пусто.

– Зачем нам туда? – недоумевал Сатти.

– Вряд ли тебе будет интересно.

– Да делай что хочешь. – Сатти отвернулся к окну. – Меня, главное, не впутывай.

– Во что? В работу?

– Да во что угодно, – отмахнулся он. – Снова твои чертовы девчонки. Прошлого года мало?

– Ты – мастер закрывать глаза на дело, Сатти. На все дела.

Он одарил меня тем еще взглядом, но промолчал.

Остаток пути мы проделали в тишине.

В Киз приехали к половине первого ночи. Раньше на этом оживленном участке Манчестерского канала располагались доки. Когда производство переместили за границу, они постепенно пришли в упадок. В восьмидесятых до района добралось новое поколение городских застройщиков. После полумиллиардных вложений в строительство на месте порта возникли ультрасовременные высотки с зеркальными фасадами. Единообразные конструкции из стали и светоотражающих панелей казались огромными осколками стекла, воткнутыми в землю под невероятными углами. Архитектура района и материальное положение здешних жителей резко контрастировали с обветшалым жилым фондом города.

Я вышел из машины и направился к входу в здание. Сатти тут же занялся протиранием руля.

Башня Империал-Пойнт стала первой и самой высокой здешней постройкой. Это было разноуровневое здание асимметричной формы. Этакое визуальное воплощение обваливающегося рынка ценных бумаг. В отличие от Оуэнс-парка, затихшие улицы и здания Киз не пробудили во мне никаких воспоминаний. В этот район меня вызывали только по поводу семейных ссор. То ли стены тут были особо тонкие, то ли люди особо несчастные.

Я позвонил в домофон и представился консьержу, скособочившемуся за стойкой. Похоже, я его разбудил.

– Я вас провожу наверх… – Он оправил на себе рубашку.

– Спасибо, я найду, – ответил я на пути к лифту.

Я вышел на десятом этаже и ступил на качественное, как в дорогих гостиницах, ковровое покрытие. Над головой гудели кондиционеры. Стены на ощупь были ледяными. Светильники с сенсорными датчиками загорались и снова гасли. Замершие коридоры казались одинаковыми. Я дважды прошел по кругу, прежде чем нашел квартиру 1003. В дверной глазок кто-то смотрел. Не успел я постучать, как дверь приоткрылась на цепочке, и в щель выглянул хозяин квартиры.

– Олли Картрайт?

– А вы кто? – Он оглядел меня.

– Детектив-констебль Эйдан Уэйтс.

– Уже глубокая ночь, детектив. Что вам нужно?

– Может, поговорим в квартире?

Хозяин посмотрел на меня. Я – на него.

Он закрыл дверь, убрал цепочку. Снова открыл дверь и процедил сквозь зубы:

– Проходите.

Среди мужских пиджаков с подплечниками на вешалке выделялась поношенная женская джинсовка. Я прошел в бежево-серую гостиную. Мебель выглядела новехонькой; на дальней стене красовался телевизор размером больше входной двери. Под ним стоял дорожный чемоданчик с жестким корпусом. Я сел. От кондиционера веяло прохладой. В уголках стеклянного журнального столика виднелись остатки какого-то порошка.

Так-так, кто-то решил расслабиться.

Картрайт в халате с монограммой стоял у двери и наблюдал за мной. Пытался выглядеть сурово. Крупный мужчина лет тридцати пяти – сорока, как и говорила Софи. Редеющие волосы, обвисшие щеки, красное от выпивки лицо. Мне стало досадно оттого, что девушка, с которой я совсем недавно разговаривал, провела с таким ночь. Захотелось выместить на нем злость.

– Садитесь, – сказал я.

Картрайт пересек комнату, шаркая тапочками.

Я закрыл глаза. Открыл.

Картрайт грузно опустился в кресло напротив.

– Так в чем дело?

– Это вас нужно спросить.