Улыбка 45-го калибра

Полная самых нехороших предчувствий, я позвонила к соседям. Высунулась девочка лет двенадцати с туго заплетенными топорщившимися косичками.

– Вам кого?

– Не знаете, где Жанна?

– Кто там, Лена? – донеслось из комнаты, и через секунду в прихожую вышла безобразно толстая старуха в бордовом застиранном халате. – Вам кого?

– Пришла к Жанне, гляжу – опечатано…

– Милая моя, – всплеснула руками бабка, – вы им кем приходитесь?

Я секунду поколебалась, потом соврала:

– Учились когда-то вместе, а потом я оказалась по распределению в Воркуте. Вот, приехала в Москву. Дай, думаю, зайду. По телефону звоню, звоню, никто не подходит.

– Ой, милая, горе-то, горе, – запричитала старуха, – ты вот тут в передней на стульчик сядь.

– Случилось что?

– Ой, страшное дело, – завела было бабка, но, заметив, с каким жадным любопытством к ее словам прислушивалась девоча, осеклась. – Лена, ступай уроки делать.

– Ну, ба, – заныл любопытный ребенок.

– Иди-иди, – сурово приказала старуха.

Пришлось девочке удалиться.

– Не хочу при ней страсти рассказывать, – пояснила хозяйка. – Ой, горе, ой, беда, ой, несчастье…

– Да в чем дело?

– Она жила вместе с родственницей, знаете?

– С Анной Константиновной? Конечно.

– Во-во, – оживилась бабка, – тому уж несколько дней, как Аня застрелилась.

Я подскочила на стуле и, чуть было не ляпнув: «Вы путаете, ей сделали укол», спросила:

– Как?

– Жуть кромешная, – без остановки трещала бабка, – прямо в рабочем кабинете жизни себя лишила. Наши во дворе говорят, что у ней какое-то вещество радиоактивное пропало, вот руки на себя и наложила. Она в НИИ секретном работала, большим начальником.

Я тяжело вздохнула. Удивительная вещь сплетни, откуда что берется. Во всем рассказе только одна фраза правильная: о работе в НИИ. Анна Константиновна и не думала стреляться, и из ее отдела кадров не могло пропасть ничего, кроме бумаг да личных дел сотрудников. Вот ведь что накрутили тетки на лавочке у подъезда. «Агентство ОБС», как называет их Дегтярев. Расшифровывается аббревиатура просто: Одна Баба Сказала.

– На ихнюю семью прямо мор напал, – азартно блестя глазами, вещала тетка, – совсем недавно брат у Анны помер, только оплакали, сама убралась, а потом уж и Жаннин черед пришел.

Я почувствовала огромную усталость и какую-то темную безнадежность. Подобное чувство испытывает человек, идущий по длинному черному тоннелю. Вдруг впереди брезжит свет. Обрадованный человек кидается со всех ног к выходу и тут же понимает, что путь к свободе перекрыт решеткой.

– Что с Жанной? – тихо спросила я.

– Так отравилась, – выкрикнула бабка, – записку оставила! Мол, так и так, в моей смерти никого винить не надо, после кончины Ани жить не могу, прощайте.

– Вы видели письмо?

– Нет, бабы у подъезда говорили.

– Когда это случилось?

– А вчерась вечером. Милиция приезжала, все ходили, нас спрашивали, правда ли, что они с Анной Константиновной так дружили.

Я медленно встала и пошла вниз, забыв поблагодарить словоохотливую бабку.

Вечер прошел ужасно, домашних не было. Аркадий и Зайка, как всегда, пропадали на работе. Где-то около десяти позвонила радостная Машка:

– Мусик, останусь ночевать у Сашки Хейфиц.

– Ладно, – ответила я, – ее родители не против?

– А их нет, – весело кричала Маня, – на гастроли укатили, в Америку, только бабушка осталась, но она в восемь вечера спать легла! Мы сейчас поглядим видик, поедим мороженое, завтра в школу не идти. Красота!

Дегтярев не звонил и не появлялся. Ритка Замощина тоже куда-то подевалась. Я взяла бутылочку, развела молоко и пошла кормить щенят. Лысый Масик приветливо мяукнул, увидав меня. Похоже, его характер изменился в лучшую сторону: раньше гадкий кот только шипел, завидя посторонних людей.

Взяв одного «лисенка», я устроилась в кресле, сунула ему в рот соску и задумалась. Все мои усилия ничего не дали. Столько времени потратила на расследование, и абсолютно безрезультатно. Впрочем, узнала о безобразиях, творящихся в НИИ тонких технологий, только как это приближает меня к украденному яйцу? А никак. Жанна, которая знала правду о дорогой вещице, погибла, все концы обрублены, нити разорваны.

Покормив кутят, я легла на кровать и выключила свет. Сегодня не хотелось ни читать, ни ужинать. Сон медленно начал наваливаться на меня.

«Ну и пусть все думают, что хотят, – вяло размышляла я сквозь подступающую дремоту, – наплевать! Домашние и близкие подруги, до которых рано или поздно дойдут сообщения о том, что я воровка, ни за что не поверят данной информации. Карина Сыромятникова, соседка, с которой мы несколько лет были в самых шоколадных взаимоотношениях, запретила своей дочери бывать у нас дома. Раньше Лена просиживала у Мани все вечера, а теперь не появляется. Неприятно, конечно, но пережить такую ситуацию вполне возможно. К тому же, если специально не ходить друг к другу в гости, то столкнуться нам трудно…»

Сон окончательно сморил меня. Внезапно в темнеющем сознании молнией пронеслась картинка: Амалия Густавовна, комкая в руках кружевной платочек, грустно говорит:

– Мне бы только увидеть его, подержать перед смертью в руках…