Улыбка Афродиты

– Точно не знаю, но вроде бы ее бабушка была влюблена в немецкого офицера, который находился на «Антуанетте», когда та покидала Итаку. Мужчина, с которым я разговаривал прошлой ночью, говорил с европейским акцентом. Тогда мне показалось, что он голландец, но сейчас я склоняюсь к мысли, что он немец. Он спрашивал меня, знаю ли я человека по имени Эрик Шмидт. Немецкое имя. Может, все это – совпадение, а может, и нет. Если это тот человек, что был с Алекс на скале, тогда, по-моему, мы обязаны найти его. Грядут некие события, и я подозреваю, что «Антуанетта» – звено, которое их связует.

Димитри поднял свой стакан, потом поставил его обратно нетронутым.

– А как мы найдем этого человека?

– Выясним, что его связывало с моим отцом. Вот тут-то ты и вступаешь в дело. Я хочу поговорить с человеком по имени Спиро Петалас, но мне нужен переводчик. Ты его знаешь?

Димитри кивнул. Воскресшая надежда вытеснила его печаль.

– Конечно. Его все знают. – Он взглянул на часы. – Если мы пойдем прямо сейчас, то, наверное, успеем до того, как он напьется.

Мы нашли Спиро в таверне недалеко от набережной, поблизости не было шумных баров и ресторанов, куда обычно ходят туристы. Он сидел в одиночестве за столиком в углу, одним глазом поглядывая на телевизионный экран за стойкой, а другим – на почти пустой пивной бокал перед ним. Он поднял голову, и когда увидел Димитри, в его глазах на секунду блеснуло узнавание. Спиро с любопытством взглянул на меня, затем загасил окурок в переполненной пепельнице.

– Yassas, Спиро, – радостно поприветствовал его Димитри. Он еще что-то добавил, указывая на пивной бокал на столе, а когда Спиро проворчал ответ, окликнул бармена.

На столе появилось три бокала пива. Спиро с жадностью принялся за пиво, одновременно разговаривая с Димитри.

– Я объяснил ему, кто ты такой, – сказал мне Димитри. – Спиро и твой отец нередко расходились во мнениях.

Я уже и сам догадался по угрюмому взгляду, которым Спиро посмотрел на меня, когда прозвучала моя фамилия.

– Спроси его, помнит ли он тот вечер, когда отец попал в больницу. Очевидно, они о чем-то поспорили.

Вопрос был переведен, и Спиро недовольно ответил.

– Говорит, что полиция уже спрашивала его об этом. Ему неизвестно, что случилось с твоим отцом, когда тот ушел из бара. Говорит, что сам он остался здесь. Любой может подтвердить.

– Об этом я знаю. Скажи ему, что мы здесь по другому поводу, что мы хотим знать, о чем они с отцом поспорили.

Я надеялся, что Спиро вспомнит подробности, которые Феонас забыл упомянуть или посчитал незначительными. Однако, когда Димитри расспрашивал Спиро, я засомневался, сможет ли тот нам помочь. Он отвечал неохотно. Весь его вид говорил, что жизнь его здорово потрепала и теперь он уверен, будто весь мир настроен против него. Когда его бокал опустел, он поставил его на стол с тяжелым многозначительным стуком, а когда его снова наполнили, закурил еще одну сигарету и нахмурился, недовольный тем, что отрабатывать дармовое пиво приходится ответами на вопросы Димитри.

Прошло десять минут, но ничего нового я не узнал и уже собирался уйти.

– Ладно, хватит. – И я начал вставать.

Спиро взглянул на меня и, презрительно усмехнувшись, что-то негромко произнес.

– Что он сказал?

– Хочет узнать, не собираешься ли ты сделать всех богатыми, как до этого хотел твой отец.

– О чем это он?

Последовал очередной диалог по-гречески, затем Димитри сказал:

– Очевидно, когда твой отец говорил о Панагии, он заявил, что сделает всех жителей Итаки богатыми. Туристы будут приезжать со всего мира, чтобы взглянуть на его находки.

– Я всегда считал, что Панагия – всего лишь религиозная святыня.

– Так оно и есть, – ответил Димитри, – она важна только для жителей Итаки. – Повернувшись к Спиро, он задал ему вопрос. – Говорит, он сказал твоему отцу, что тот – дурак.

Димитри виновато пожал плечами, но меня не особо волновало мнение Спиро. Кем бы ни был мой отец, но дураком он не был. И я это знал. Я снова сел на свое место и попросил Димитри заказать еще пива для Спиро.

– Спроси его, что еще говорил отец.

Димитри и Спиро прошли ту же самую процедуру вопроса и ответа, и, хотя я не понял ни единого слова, у меня возникло чувство, что нам удалось продвинуться вперед. Мне показалось, что Спиро с удовольствием развивает этот сюжет: он стал заметно разговорчивее, хотя я так и не понял, было ли это уловкой, чтобы потратить еще моих денег на выпивку, или язык ему развязало пиво. Наконец Димитри перевел его слова:

– Твой отец намекал, что, кроме Панагии, он нашел кое-что еще.

– А ему известно, что именно?

– Нет, твой отец не хотел говорить. А Спиро не упоминал об этом раньше, так как думал, что Профессор все сочиняет. Когда Спиро предложил ему доказать его слова на деле, твой отец сразу ушел.

Я откинулся на спинку стула. До этого момента мои подозрения оставались только подозрениями, но Спиро придал им смысл.

– Есть еще кое-что, – прервал мои размышления Димитри.

– Что?