Улыбка Амура

− И я серьезно. С ним так интересно, и он ничего из себя не строит. Мы сегодня на переменке говорили, − ты представить не можешь о чем: о сотворении мира. Он же свободно читает первоисточники на английском, лучше нас с тобой. И он вычитал в их журнале, что один австралийский ученый математическим путем доказал существование сверхразума. Вывел уравнение, из которого следует, что Вселенная могла быть сотворена только мыслящим существом. И за это получил Нобелевскую премию, представляешь?

− Ну, доказал − и что? Многие и без того верят в Бога.

− Как ты не понимаешь? Это же гениальное открытие! Одно дело верить просто так, а другое − научное доказательство! У меня даже на душе легче стало. А то я все думала: зачем вся эта колготня, если я все равно когда-нибудь превращусь в пыль? А теперь думаю: может, каждая жизнь все же имеет смысл? Может, после смерти мы соединимся с этим сверхразумом, дополним его для какой-нибудь сверхцели?

− Слава богу, что тебе полегчало. А то, я как вспомню твои бредни, − аж мороз по коже! Спасибо этому младенцу, только я о другом спрашивала.

− Да я понимаю, что у тебя на уме. Я же говорила, что в том смысле мне никто из них не нужен.

− А Вадим?

− Наташа, перестань! У него есть с кем встречаться.

− Думаешь, ему нужна эта Анечка? Она сама на него вешается. Ладно, я тебе расскажу, мне Никита натрепался. Они же с Вадимом в своей группе первые парни на селе. Один черный, другой белый − два веселых гуся, все девки на них запали. А эта Анечка за Вадимом, просто, хвостом ходит. Она сама с ним напросилась, когда услышала, что он тебя собрался проведать.

− Ну да − сама! А омлеты?

− И про омлеты сказал. Оказывается, у них в группе был поход, − чтобы поближе друг с другом познакомиться, вот там она и готовила им омлет. Говорит: с шампиньонами и сверху посыпанный тертым сыром. Мол, вкуснота необыкновенная! Давай сами когда-нибудь такой сделаем?

− Зачем нам такой? Что, мы вкуснее не придумаем? А что еще Никита говорил?

− Говорил, что эта толстая, ее Светкой зовут, в него втрескалась. Вроде, она у них из всех девчат самая умная и тоже золотая медалистка. Она ему недавно звонила на сотовый, куда-то звала, − я подслушала.

− А он?

− Быстренько собрался и умотал. У него с ней точно что-то есть. Наверно, все. Он, знаешь, как стал с ней ходить, резко изменился. Другой стал. Такой уверенный в себе, довольный, рожа масляная! Уже два раза приходил под утро. И родители, представляешь, ему ни слова! Я у него спрашиваю: что, ты мою подругу совсем разлюбил? А он, гад такой, знаешь, что ответил: «Настя это одно, а Света − другое. Настя − девочка для души». А Света, − спрашиваю − для чего? А он: «Много будешь знать, мало будешь спать!». И нос мне пальцами защемил − так больно!

− Вот! Значит, и Вадим с этой Анечкой − так же! Они же все время вчетвером ходят. А ты еще спрашиваешь, кто мне нравится. Да они мне все глубоко отвратительны! Мне мама такое про них сказала! − я после этого никогда ни с кем целоваться не буду.

− Что?!

− Да у меня язык не поворачивается повторить.

− Но у нее же повернулся. Ну, скажи, нас же никто не слышит. Может, мне это тоже надо знать?

− Ладно, слушай. − И Настя, понизив голос, озвучила услышанную из уст матери информацию про их «хозяйство».

Наташка от изумления открыла рот. Потом закрыла и долго молчала, переваривала новую информацию. Наконец, призналась:

− Знаешь, я догадывалась о чем-то таком. Когда с Котькой Крыловым целовалась, он все пытался своим низом ко мне прижаться. Я тогда подумала, может, он хочет меня покрепче обнять? А оно вот, значит, что! Теперь мне все понятно.

− И тебе не противно было с ним целоваться?

− Если честно, противно. Всю обслюнявил. Как вспомню, даже сейчас противно.

− А ты же говорила, что когда целуют, кайф.

− Это когда я с Димкой Рокотовым целовалась. Он мне так нравился! Если бы он, гад, меня не бросил, я бы в него втрескалась по уши! Хорошо, что вовремя распознала, какой он бабник: он после меня с Иноземцевой путался, потом и ее бросил. Но целовался он классно. Знаешь, мне после твоих слов тоже не по себе стало. Мы о любви, как о возвышенном, думаем, а у них, выходит, одни низменные инстинкты. Да пошли они тогда все подальше!

− Может, мы чего-то не понимаем? Мы же не они! Может, они как-то иначе воспринимают любовь?

− Да я теперь вообще не влюблюсь! Теперь мне понятно, почему ты так себя повела. Жаль, ты мне этого раньше не сказала. Да и когда влюбляться? Столько задают, − голову поднять некогда.

Отец сдержал слово, и в один прекрасный день, вернувшись из лицея, Настя обнаружила на своем столе новенький жемчужно-серый «Пентиум». Она тут же позвонила Наташке. Та немедленно примчалась, и подруги погрузилась в подаренную Никитой книгу. Там все было так разжевано − для «чайников» же! − что они довольно быстро разобрались в основных понятиях и терминах, тем более, что английские слова им были, в основном, знакомы.

− Настя, я хочу в Интернет, просто, умираю! − заявила Наташка, когда они более-менее освоились с компьютером. − Представляешь, перед нами будет целый мир! Столько знакомств!