Улыбка Амура

Не чуя под собой ног, Настя понеслась в гостиницу. Он знает про Вадима, лихорадочно думала она по дороге, и сейчас мне все расскажет. Господи, только бы Вадим был жив, пусть он будет живой, больше мне ничего не нужно! Умоляю тебя, Господи, пусть он будет жив! − ну что тебе стоит оставить его в живых?

Гостиница, где остановился Никита, поразила ее роскошью, − в холле был даже бассейн с золотыми рыбками. Богато живет Наташкин братец, интересно, какой у него теперь оклад, подумала. − А тебе какое дело? − тут же оборвала она себя, чего ты чужие деньги считаешь?

Она позвонила Никите, что ждет его в холле, и он тут же спустился вниз. Настя смотрела на бывшего соседа и не узнавала добродушного и мягкотелого Никиту, каким знала его с детства. Перед ней стоял высокий мужчина с военной выправкой, в каждом движении которого сквозили уверенность и сила. Как армия изменила его, мелькнула мысль, интересно, остался ли он в душе прежним Наташкиным братом − умным и добрым?

− Настя! − Лицо Никиты сияло от радости. − Настенька! Ты стала еще красивее! Я так рад тебя видеть! Как я мечтал об этом! Пойдем ко мне в номер, поговорим.

Усадив Настю в глубокое кресло, Никита пододвинул к ней вазу с фруктами. − Что будешь пить? − улыбаясь, спросил он. − Есть коньяк, шампанское, мартини. Надо же отметить нашу встречу.

− Никита, ты что-нибудь знаешь о Вадиме? Он жив? Только скажи: жив? − Настя все ловила его взгляд, ускользавший от нее.

− Нет. − Никита отвернулся, не в силах смотреть в ее умоляющие глаза.

− Нет? − И Настя поразилась мраку, вдруг сгустившемуся вокруг. Как точно говорила когда-то Наташка, мелькнула, мысль. Действительно, на что ни посмотришь, все темное. И как в этой темноте жить дальше?

− Это правда? Ты знаешь, где его похоронили?

Могила Вадима! − думала она, обмирая от ужаса. Но можно будет приходить к ней, может быть, даже поселиться где-нибудь рядом. А что? Все легче. Можно иногда разговаривать с ним. Если его душа теперь в информационном поле, в которое он так верил, может, ее слова дойдут до него. И он ответит на языке своих инфо. Она поймет, она услышит!

− Ты успокойся. − Никита придвинул свое кресло, держа в руках рюмки с янтарной жидкостью. − Выпей и успокойся. Что ты так разволновалась. Ну, расскажу, расскажу. Только сначала выпей.

Чтобы он не тянул, Настя быстро проглотила крепкое спиртное и требовательно уставилась на него. Он вздохнул и, наконец, приступил к рассказу.

− Было так. Когда Вадим узнал, что отец в плену, никого не предупредив, отправился на поиски. И сумел-таки через местных выйти на бандформирование, за которым охотился Павел Афанасьевич. Но вышло так, что они сами его захватили. Вадим предложил им за отца свою питерскую квартиру. Выкуп, в общем. Чтоб они отца отпустили под расписку, а он продаст квартиру и отдаст им деньги. Мол, квартира в центре Петербурга, высокие потолки, большая площадь и все такое, − можно за нее много денег выручить. Они, конечно, над ним только посмеялись. Сказали, что, если им понадобится его квартира, они ее и так возьмут. Павла Афанасьевича они к тому времени уже казнили, а Вадима взяли в плен. Там у них компьютеры, ноутбуки новейшие, − вот они и приспособили его к этому делу. Спецы их, конечно, смотрели, чтобы он в Интернете не наследил. А когда наши проводили зачистку, он попытался сбежать. Тогда они его и прикончили. Несколько бандитов взяли в плен, они рассказали про Вадима, и по фотографии его опознали. А потом и труп нашли.

− Почему же его матери не сообщили? Ведь тела погибших отправляют на родину, там хоронят.

− Не знаю, − пожал плечами Никита. − Он же не был военным. Кто бы оплачивал самолет, доставку?

− Но сообщить его матери могли бы? Что-то здесь не вяжется.

− Настя, чего ты меня пытаешь? Я рассказал все, что узнал. Думаешь, это было просто? И что тебе до Вадима? Он о тебе и думать забыл. Давай лучше поговорим про нас с тобой. Помнишь, ты обещала, что, если его не станет, ты будешь моей? Этот момент настал. Ты будешь моей! Будешь!

Вскочив, он поднял Настю с кресла и крепко прижал к себе. Она попыталась упереться ему в грудь обеими руками, но он, легко сломив их сопротивление, принялся расстегивать пуговицы ее кофточки.

− Я не люблю тебя! − крикнула она ему в лицо. − Не люблю! Но соглашусь, если ты поклянешься. − Ее взгляд уперся в его глаза. − Поклянись, что Вадим умер! Поклянись всем, что тебе дорого: жизнью твоих родителей, Наташи, офицерской честью! Поклянись!

И тут его взгляд метнулся в сторону. Каким-то шестым чувством она мгновенно поняла: он солгал.

− Ну, клянусь, клянусь, − досадливо проговорил Никита, − что ты, в самом деле. Клятвы какие-то! Детский сад. Хорошо, − клянусь.

Но она уже не верила ему. − Пусти меня! − закричала девушка, вырываясь из его рук. − Ты лжешь! Ты все выдумал! Не верю, не верю! Пусти!

− Ну, не веришь и не надо. Это ничего не меняет. Ты моя! По крайней мере, сейчас. И не вздумай орать! Хочешь, чтобы я тебе рот заткнул?

И он тянулся за полотенцем.