Улыбка Авгура

Ну, что прикажете делать - радоваться или трусить? С одной стороны, хорошо, что кузен начал принимать самостоятельные решения. Давно пора! С другой стороны, первый блин всегда комом. Может, Макс и подкован в автотеории, о чем свидетельствуют кипы журналов, - я посмотрела на них с тихой ненавистью, - но на практике - профан каких мало. У него нет ни деловой хватки, ни надежной крыши. Он безотказный, и этим будут пользоваться все кому не лень, а пользоваться никому не лень. Естественно! Он наивный, скажи ему про крышу - не поверит, подумает, что пошутила. Ексель-моксель! Он разорится в первый же день! И хорошо, если просто разорится, но может и по рыжему кумполу получить. Вот это и страшно, признаться, мне дорог его рыжий кумпол.

- Де-ти, де-ти! - раздался снизу воинственный клич красноокой валькирии, прервавший мои размышления, - Дети, Фабий Моисеевич приехал. Он хочет поговорить. Слышите? Ника! Мы ждем вас в гостиной!

- Доб'гый день, - прокартавил старик, когда мы с Максом вошли в комнату, - Ба, кого я имею честь лицез'геть! Ве'гоника Васильна, душа моя, наконец-то! Позвольте вашу `гучку, - он вышел из-за стола и галантно склонился к моей руке. Фаба был невысокого роста, полноват и лысоват, но карие глаза - все понимающие и все заранее прощающие, и манеры светского льва притягивали к нему женщин, как магнит притягивает неразумную металлическую стружку. В силу чего Фаба, органически не умеющий отказывать дамам, был женат четвертым браком и имел в общей сложности шестерых отпрысков, младшему из которых едва исполнилось четыре года, - Очень `гад, очень... Хоть и п'гиходится вст'гечаться п'ги печальных, я бы сказал, т'гагических обстоятельствах. Да, - он опустил гладко выбритый подбородок на грудь. Из кармана его пиджака, отутюженного до блеска, выглядывал черный шелковый платок - знак глубокого траура.

Мне захотелось поговорить с Фабием Моисеевичем с глазу на глаз: если кто и знает про завещание - так это он. И я решила дождаться удобного случая, чтобы прижать любвеобильного старика к теплой стеночке и ласково-ласково, осторожно-осторожно, чтобы невзначай не просыпать труху, вытрясти из него полезную информацию.

- Елизовета Ка'гловна, вы п'гекгасно выглядите. Этот цвет, голубушка, вам оп'геделенно к лицу.

Оп'геделенно.

- Ах Фаба... Если бы ты знал, как мне трудно, - заговорила тетя, заламывая руки, на которых позвякивали тонкие золотые браслеты, - У молодых короткая память и стальные нервы, а я... а я... - у нее опять покраснели глаза. Тетя полезла за платком.

- Знаю, душечка, - он легко похлопал тетушку по руке, - Нам, ста'гикам, не хватает Ген'ги, его смелости, его п'гинципиальности и обаяния. Но ему бы не пон'гавилось, если бы он увидел нас `гыдающими. Не таков он был, наш Ген'ги. И нам надо де'гжаться изо всех сил. Да, - Фаба изъяснялся многословно и витиевато, захлебываясь рычащими звуками и гнусавя, но слушать его отчего-то было приятно.

Нюся подала чай. Взметнув шелковым крылом, тетушка взяла тонкую фарфоровую чашку, пододвинула к себе колоду карт и принялась сбоку раскладывать пасьянс. Грета застыла над своей пиалой каменным изваянием Будды. Макс ерзал на стуле, украдкой смотрел на часы и хмурился. Я потягивала кофе - густой, со слабым чесночным ароматом, какой умела варить только Нюся. Рассыпаясь в благодарностях, Фаба отказался от чая, но сдобную булочку с корицей, еще горячую, пышущую жаром духовки, сцапал и сунул прямо в карман пиджака. Ого, да он йог! Может, и на углях станцует?

- Я забежал буквально на пять минут. Буквально... У Машеньки опять темпе'гатуга, так что, сами понимаете, не до визитов. Но я хотел немедля сообщить вам следующее... Мой д'гуг Ген'ги был выдающимся человеком. Выдающимся, - чем больше Фаба волновался, тем чаще повторял отдельные слова, - И, что немаловажно в наше тяжелое в'гемя, состоятельным человеком. Я не сомневаюсь, что он оставил вам п'гиличный капиталец. П'гиличный. Однако, - он обвел собравшихся всепрощающим взглядом, - Вче'га я был в Москве и заходил в банк, где мы с Ген'ги а'гендовали сейф. Да-да, один на двоих - так мы дове'гяли д'гуг д'гугу и ни `газу - ни `газу! - не пожалели об этом... Но я, кажется, отвлекся, - он провел пятерней по седым волосам, - Так вот, я п'гедполагал, что в сейфе, с'геди бумаг, лежит копия завещания Ген'ги. Но, увы, я ошибся - ее там не оказалось, - Фаба развел руками.

- А был ли мальчик? - оторвалась Грета от созерцания чашки.

- Мне всегда казалось, что завещание - миф, - поддержала я кузину.

- Смею заве'гить вас, ба'гышни, что завещание было... В смысле есть. Накануне своей кончины Ген'ги...

Словом, пове'гьте, он дал понять об этом самым недвусмысленным об'газом.