Улыбка Авгура

Меня бросило в жар. Самые худшие опасения, терзавшие меня с утра, имели несусветную наглость подтвердиться. Накаркала. Как говорила? В каждом приличном старом доме обязаны водиться три фамильные вещи... Серебро есть раз. Без вензеля, правда, зато в немалых количествах - две вилки, две ложки, дюжина столовых ножей и блюдо. Призраки есть - я сама не сталкивалась, но на этом настаивает тетушка. Она утверждает, что иногда в полнолуние по дому бродит пробабка Амалия. Это два. А теперь и драгоценности имеются. Это три. Сбылась мечта идиотки о приличном доме.

- Ужасно, что мы до сих по'г не нашли завещание, - продолжал Фаба, Один Ген'ги знал полный пе'гечень своего имущества. Я гово'гил навскидку и мог п'гопустить что-нибудь ценное. Но надеюсь, что я хоть немного помог.

- Спасибо, - искренне поблагодарила я Фабу, - Еще как помогли.

Считаю, дядя был достаточно богат для того, чтобы кое у кого съехала крыша. Я свою, признаться, еле удерживаю.

- Я еще хотела спросить. Мы немного... - я замялась, испытывая неловкость, - ...Поиздержались и все такое... Нельзя ли продать что-нибудь из тетиных украшений? Они ведь ее - верно? - не дядины, и Павлик не посмеет учинить скандал. Но я не знаю, к кому обратиться, чтобы не надули. Может, вы посоветуете?

- Я сейчас, - крикнул на бегу Фаба и выскочил из комнаты. Я с удивлением посмотрела на Веру. Она улыбнулась в ответ и предложила:

- Давайте еще кофейку.

Я не отказалась.

Вернулся Фаба с барсеткой коричневой кожи. Отдуваясь, он сказал:

- Зачем что-то п'годавать? Здесь наличные, - и подвинул барсетку ко мне. Я заглянула внутрь и увидела пухлую пачку купюр крупного достоинства.

- Фаба, - сипло прошептала я, - Что это?

- Это `гезе'гв. Ген'ги де'гжал его у меня на случай неп'гедвиденных ситуаций. П'гошу, - он сделал широкий жест, - Они ваши. Я бы и `ганьше отдал, но не знал кому. Лизонька меня отшила, сказала, что вы ни в чем не нуждаетесь. Павлик с'газу стал к'гичать, а п'гиехала ты, и началась куте'гьма со следствием. И я подумал, что, когда деньги понадобятся, вы неминуемо вспомните п'го ста'гого ев'гея. И, как видите, я не ошибся, Фаба горделиво приосанился, - Однако п'гошу учесть, - продолжил он, - Что часть денег пот'гачена на похо'гоны - белые `гозы, кото'гые Ген'ги так любил, венок, у'гна, о'гкест'г, це'гемония п'гощания с телом, к'гемация... Остальное - здесь, - он посмотрел на меня не просто внимательно. Он посмотрел так, будто хотел увидеть, что я ела на завтрак. И сдается мне, он увидел все, что хотел. Клянусь, он что-то понял! - К завт'гашнему дню я собе'гу все квитанции и под'гобнейшим об'газом отчитаюсь.

Дядя и его выдрессировал. Интересно, до какой степени.

- А поминки? - напомнила я коварно.

- Девять дней у меня тоже `гасписаны, на отдельной бумажке.

Мимо.

- А поминки после похорон? - не сдавалась я. Ага, попала!

Фаба оторопел.

- ...Постойте-постойте... - его взгляд, обращенный в прошлое, затуманился, - А ведь действительно были поминки... Но я занимался к'гемацией и как-то... - он в искреннем недоумении развел руками, - Как-то выпустил из виду остальное... А-а!.. - оживился он, - Кажется, я знаю, кто занимался поминками, - ваш сосед, к'гасивый такой па'гень. Знаете? Больше некому. Но как это я, ста'гый дурень, оп'гостоволосился? - он пришел в отчаяние. Его глаза подозрительно увлажнились. Я испугалась, что Фаба заплачет, и бросилась его успокаивать.

- Да как же это я, - не слушая меня, продолжал корить себя Фаба, Такие поминки, почитай, весь го'год соб'гался, одной водки не меньше двух ящиков, да каго'г дамам, да закуска...

Фаба, к моему большому удовольствию, переключился на подсчеты, во что обошлись нашему соседу дядины поминки. Пронесло, однако. Не терплю скупых мужских слез, не выношу тихого мужского отчаяния, - теряюсь.

Женщине что, женщина - тучка. Всплакнула и поплыла себе дальше. На худой конец погремела, посверкала, но - поплыла. По дороге накопила новые слезки, чтобы снова всплакнуть и поплыть дальше... Ах эти женские слезы, сколько их было, сколько их будет... Кто их, скажите на милость, считает?

У мужчин - все иначе: каждая слеза идентифицирована, пронумерована и зарегистрирована. Не позавидуешь.

Покидая в спешке пряничный домик, в котором и так задержалась гораздо дольше, чем планировала, я попросила без надобности не тревожить тетушку настойчивыми расспросами о Максе. Пусть мои подозрения пока останутся при мне. Может, я заблуждаюсь.

***

Я остановилась на Плошке, как упорно, вопреки вывескам и указателям, но не здравому смыслу горожане называли бывшую Советскую площадь, а ныне площадь Согласия. Советы накрылись, до согласия - как вплавь до Кубы, а Плошка - вот она. Маленькая, неудобная - не развернуться по-человечески, и лысая - ни деревца, ни кустика, одни серые камни и старый растрескавшийся асфальт.