Улыбка Авгура

- Не смешно, - обиделась я, - Избиение могло быть подстроено, чтобы сбить меня с толку - это во-вервых. Во-вторых, увлекся мной - слишком сильно сказано, не забывай о Грете и стерве с ногами, а в-третьих, он очень даже может быть мистером Иксом, потому что постоянно крутится рядом, и все домашние давно привыкли к нему. Никто не удивляется, встретив соседа в нашем коридоре или на кухне. Раз пришел - значит нужно. Таких "своих" у нас двое - он да Фаба.

Повторяю, только свой человек мог беспрепятственно проникнуть в дом и отравить Павлика. Ты как хочешь, но родственников из списка подозреваемых я исключила. Фаба - тоже не в счет, он по-настоящему боготворил дядю и много раз доказывал на деле, что интересы нашей семьи для него священны и неприкосновенны. Так что маловероятно. А Андрей... вполне может быть охотником за богатым приданым или неизвестным наследником. С первым все понятно - не я, так Грета, чья доля окажется больше. А со вторым... Я подумала на досуге... Кому из посторонних, не членов семьи, дядя мог бы отрезать кусок пирога, учитывая его, дядину, адекватность и вменяемость? Он не был ни шизиком, ни меценатом, чтобы заниматься чистой благотворительностью, значит... Значит, либо кто-то когда-то здорово ему помог, и он таким образом отблагодарил человека за проявленное великодушие, либо - любовь. Но дядя всегда ставил себя в пример: учитесь, мол, мне никто никогда не помогал, всего, что у меня есть, я добился исключительно своей головой.

- Значит, любовь, - резюмировала Натка.

- Вот-вот, она. Но что за любовь такая?.. Я подошла к страшной семейной тайне, поклянись, что никогда никому не скажешь.

- Могила.

Этого вполне достаточно. Если Натка чего обещает, то обязательно выполнит. За одно это я готова простить ей лопатку.

- Знаешь ли ты, как появилась Мэй Валлоу?

- Никогда не задумывалась, но... Постой! Дай сама соображу...

Я ждала, наблюдая, как на подвижном лице подруги отражается лихорадочный ход мыслей.

- Мэй... Это по-английски май. Так?

- Так, дядя родился в мае.

- А Валлоу... Валлоу, валлоу...

- При... - подсказала я, увидев, что подруга зашла в тупик.

- ...Валов, - с восторгом закончила она, - При-валов!

Приятно, однако, поговорить с умным человеком.

- Да, но я не о том спрашивала.

***

- Давным давно, - собравшись с мыслями, начала я, - На скромного корректора издательства "Наука"; свалилась подтаявшая на мартовском солнце сосулька. Очнулся бедолага в больнице с диагнозом легкое сотрясение мозга. Из больницы он вышел другим человеком. Не скромным. И совсем не корректором.

Уволился со службы и вместе с сестрой Лизой и приживалкой Нюсей уехал прочь из Москвы.

Поселились они в глухом Озерске, в родовом гнезде Приваловых, к тому времени пришедшем в полный упадок.

Однажды дядя поцеловал сестру в щеку, закрылся в кабинете вместе с другом детства и зачудил на всю катушку... Вероятно, сотрясение мозга оказалось не таким легким, как заверяли эскулапы.

Нюся носила друзьям скромную еду - в основном жареную картошку - и жидкий чай.

- Господи, отведи, - шептала она, возвращаясь на кухню с пустым подносом.

- Что там? - допытывалась встревоженная сестра.

- Ходят кругами. И говорят как заведеные, - отвечала Нюся.

- И о чем говорят?

- А бог их знает. Не поняла я. Только сдается, о женщине говорят, об иностранке. Господи, отведи, - шептала Нюся и быстро крестилась.

Через несколько месяцев на московских развалах появился первый роман Мэй Валлоу, который назывался "Горячее дыхание";. Прошло еще три месяца, и вышел второй бестселлер - "Знаем только мы";. И пошло-поехало: "Ветер с востока";, "Не дай умереть надежде";, "Леди в затруднении";... Всего двадцать шесть книг.

Бессовестно прикрывшись женским псевдонимом, бывший корректор строчил бесконечные любовные вирши, обильно поливая их приторным сиропом из сентиментальных слез и посыпая ахами и охами. Он оказался неистощим на нежные поцелуйчики под тенью эвкалиптов и признания на берегу Темзы.

Я сказала, дядя строчил вирши? Нет, не так. Они строчились сами собой. Слова легко складывались в предложения, а предложения в главы. Зачины зачинались, интриги интриговались, кульминации кульминовались, а развязки, понятно, развязывались. И даже положительные мужские образы, с которыми у женщин-романисток так или иначе возникают проблемы, под дядиным пером рождались естественно, как нечто само собой разумеющееся. Думаю, что его читательницам нравилось именно это. Главное - шикарный герой, остальное приложится.

Тем временем друг детства Фабий Моисеевич неистово торговался с издателями, льстил, прогибался, уговаривал... Не знаю что еще... И романы Мэй Валлоу издавались, допечатывались и переиздавались.

Поначалу семья сходила с ума: как такое может быть? это неприлично!

- Совсем с глузду сдвинулся, - шипела тетя Поля, мать Павлика.

Но потом все смирились. Да и кто бы не смирился? Время постных корректорских щей закончилось, и наступило благостное время сахарных плюшек. Финита.

- Здорово! - восхитилась Натка.

- Здорово, - согласилась я, - А теперь подумай, почему дядя вообще взял псевдоним.