Улыбка черного кота

Кругом расхохотались. Ребятам нравилось поведение Светы – ее уверенность в себе, ее напористость. Она, бесспорно, была заводилой у них в классе. Хотя некоторые, особо осторожные девочки не очень-то с ней дружили, предпочитали держаться от нее подальше. Они и сами вряд ли смогли бы объяснить причины своей настороженности и даже не догадывались, что глубокими корнями она уходит в те давние времена, в тот самый пятый класс, когда Света только пришла в их престижную школу.

С самого начала она была не такой, как все, – не так одевалась, не так выглядела, не так вела себя. Ее растила одна мать, отца не было. «Он их бросил», – шушукались о Свете девчонки из благополучных семей, даже не подозревая, что именно эти жизненные обстоятельства и придали характеру их одноклассницы поразительную волю к выживанию, жизнеспособность, хваткость, стремление приобрести жизненные блага любой ценой – все то, что было в дефиците в характере ее сверстниц и за что в конечном итоге отвергнет Светлану семья Пономаревых и, не разобравшись, полюбит Антон Житкевич.

Картина весеннего дня, сбора макулатуры в московской школе, проявлялась в памяти Антона медленно и верно, как будто на фотобумаге. Четче других он представил отчего-то именно эту девочку, Свету Журавину: ее стройную фигурку, вечно задранный нос, всегдашнюю готовность к обиде. Эта девчонка почему-то всегда была на взводе – готовая как к слезам, так и к беспричинному смеху. И он так остро чувствовал ее переживания, готовый защитить от любого, кто посмеет ее обидеть… Ему хотелось всегда быть рядом с ней, и однажды это желание осуществилось. А дальше… что же было дальше?

Картина воспоминаний казалась ему яркой и объемной, точно все это было совсем недавно. Но, как внезапно разорвавшаяся кинолента, эта картинка вдруг исчезла, и Ло очнулся, щуря глаза, словно после долгого сна, и потирая лоб, чтобы прийти в себя.

– Ну, как вы? Как себя чувствуете? – Молодой психолог, о присутствии которого Ло успел напрочь забыть, внимательно смотрел на пацента.

– Знаете, какое-то мучительное ощущение. Как будто это я, но при этом смотрю на себя со стороны. Так бывает иногда во сне: точно смотришь кино, а потом вдруг оказываешься среди его героев на экране и уже сам принимаешь участие в событиях, – задумчиво произнес Ло.

– Тогда давайте прервемся, – решительно сказал психолог. – Вы не должны сразу вспоминать слишком много, чтобы не повредить восстановившиеся связи вашей памяти. Пожалуйста, соблюдайте осторожность; прошу вас не напрягать свой мозг без моего наблюдения. Мы будем работать не больше двух часов в день. Завтра в это же время я жду вас в своем кабинете.

Ло был опустошен и вымотан сеансом, который, оказывается, сегодня продолжался всего час. Он вышел из кабинета психолога и медленно побрел в свою комнату. Его поразило не столько то, что он обретает себя, другого, пока во многом неизвестного, сколько то, что свою жизнь он вспоминает лишь в ощущениях, в эмоциях, в давних впечатлениях и лицах.

Он так устал, измучился; силы совсем покинули его. Ло растянулся на кровати и заснул. Во сне он летал – тоже давно забытое детское ощущение, которого он не испытывал уже много лет… Он проснулся от звука открывающейся двери и увидел прямо над собой милое, улыбающееся лицо Дины. За ее спиной снова чудесным образом струился солнечный свет, и силуэт девушки, подсвеченный светящимся контуром – как тогда, в миг их первой встречи, – показался ему тонким рисунком на поверхности китайского фарфора, неуловимым, неудержимым моментом истины… Ло притянул ее к себе, вдохнул знакомый, родной запах ее волос, кожи, всего ее существа и подумал: «Какие бы тени ни вставали передо мной, явившись из моего прошлого, какой бы ни показалась мне моя прежняя жизнь, но я уже никогда не забуду эту девушку и никогда не смогу представить свою дальнейшую дорогу без нее…»

Вспыхнуло и погасло перед ним надменное, некогда любимое женское лицо из прошлого. Вспыхнули призраки давно ушедших людей и еще тех, что не ушли, но были так далеки от него… Усилием воли он отогнал от себя желание вновь погрузиться в лабиринты памяти. Только она сейчас имела значение, только она была важна сейчас – та, что находилась рядом с ним, так близко: тело к телу, сердце к сердцу. Только та, что жила им и стремилась помочь ему изо всех сил… И медленно, медленно он погрузился взглядом в ее бездонные глаза, отдаваясь ей целиком и уже не принадлежа больше своему прошлому.

Глава 24