Улыбка черного кота

Приличные средства позволили семье быстро решить и эту проблему - избавиться от мальчика, который умудрился всего за пару лет стать лишним на празднике жизни его матери и красавца отчима. В данном случае Сергей был полностью согласен со Светланой: с Костиком нужно расстаться. Однако называлось это у них красивыми и высокими словами: «дать ребенку приличное образование, котирующееся во всем мире».

Светлана получила новое наслаждение: долгие, со вкусом и капризами, выборы иностранной школы. Это была яркая страница в ее жизни. Она ходила по разным агентствам, с недоверием и показной брезгливостью выслушивала речи специалистов (которые нередко и сами плохо представляли себе, куда предлагают отправить ребенка), со снобистским выражением лица перелистывала яркие рекламные проспекты зарубежных образовательных учреждений. На всем ее облике точно было написано: «Это ниже нашего уровня… А это недостаточно престижно для нас… А это слишком малоизвестная школа…»

Потом она обсуждала возможные варианты с многочисленными подругами и знакомыми. Это было тоже интересно и захватывающе, примерно в той же степени, что и покупка новой шубы или машины. А главное, камертоном всех этих разговоров звучала мысль: «Нам ничего не жалко для ребенка!»

– Пусть он получит настоящее образование, - говорила она подругам. - Я так в юности хотела учиться!… Но раннее замужество, а потом рождение Костика не позволили мне приобрести серьезную профессию. Да и не было в нашей стране стоящих мест, одна профанация. А наш мальчик - он такой способный, пусть у него будет интернациональное образование, которое нам и присниться не могло.

Если при этих разговорах присутствовал Сергей, он слушал жену с едва заметной усмешкой и неизменно поражался про себя: эта дурища, кажется, и в самом деле верит тому, что говорит! Это она-то - мать-кукушка, никогда всерьез не интересовавшаяся сыном, лоботряска, не сумевшая осилить даже нескольких курсов института, - она теперь рассуждает о необходимости качественного образования для ребенка и не выпавшем на ее долю счастье учиться?… Вот уж воистину неисповедимы пути Господни!

Да она даже не способна сама определить, в какую страну отправлять Костю и какое образование давать ребенку. Пока к делу не подключился он, Сергей, решение так и не было принято. А у отчима были свои, вполне определенные соображения на этот счет. Ребенок, наследник Антона и Светланы, должен вырасти в такой среде и быть воспитанным в таком направлении, чтобы ему никогда не пришла в голову мысль - даже через пятнадцать, двадцать лет - взять управление фирмой в свои руки. Это была простая и толковая идея: вырастить Костика человеком, который был бы приспособлен только для жизни на Западе, и дать ему диплом, абсолютно неприменимый в России.

Такое место вскоре нашлось. Костика отправили учиться в Швейцарию, в так называемую бодингскул - школу-интернат, расположенную в Лугано и пользующуюся значительным авторитетом в стране. Выбор этой школы был определен тем, что после ее окончания ребенок мог, перейдя буквально на соседнюю улицу, продолжить образование во Франклин-колледже. И в этом американском колледже обучение заняло бы еще пять лет.

Пройдя такой путь, парень в итоге получил бы хорошее американское образование, не слишком пригодное для России; это объяснялось некоторыми особенностями построения учебного процесса, особой языковой средой и некоторыми другими нюансами колледжа. Как дипломат, более-менее знакомый с бытом на Западе, Сергей Пономарев знал эту особенность американского образования, знал и колледж, который планировал для пасынка, и отлично умел просчитывать далеко идущие последствия своего шага.

Школа, в которую с очередного первого сентября отправили Костика, называлась Тайсис. Она располагалась в живописном месте Швейцарии, высоко в горах. Светлана внимательно просмотрела рекламные проспекты и пришла в восторг. Прекрасная вилла; очаровательные, словно сошедшие с рождественских открыток, дети, солидные и внушающие доверие учителя. Но Пономаревы - так же, как и менеджеры отправляющей на учебу фирмы - не учли одного: это не была школа закрытого типа. Многие дети общались с родителями во время выходных и праздников, родители к ним приезжали издалека. Приезжали ко всем, кроме маленького ученика из далекой России Константина Житкевича.

Для мальчика первый год в этом учебном заведении обещал быть особенно трудным. Чужой язык, чужие нравы, все близкие люди далеко. Но Костик, переживший за свою короткую жизнь уже столько потерь, расставаний и перемен в режиме и правилах поведения, не растерялся. У него был опыт московской пятидневки, жизни с папой, потом с дедушкой, и под конец - в семье матери, и он, если можно так выразиться, был уже вполне закаленным в моральном смысле ребенком. Хотя в швейцарскую школу он попал из дома, но домашним ребенком в полном значении этого слова никогда и не был.