Улыбка Джоконды. Книга о художниках

Когда в Москве узнали, что покажут «Джоконду», у Музея имени Пушкина выстроились многокилометровые очереди, чтобы хоть мельком взглянуть на знаменитую Мону Лизу. Столько о ней слышали и читали, и вот редкая возможность увидеть ее своими глазами (о поездке в Париж мечтать тогда не приходилось!). Гостью выставили в специально оборудованном отдельном зале. В течение 15 секунд (именно столько времени отводилось каждому зрителю) москвичи и гости столицы могли оставаться с Джокондой тет- а-тет и погрузиться в ее бездонные темные бархатные глаза, чтобы потом в течение многих часов и дней находиться в состоянии очарования, все вспоминая и вспоминая неповторимые глаза и улыбку Джоконды.

Александр Коваль-Волков разразился стихами:

В музее на Волхонке
нынче праздник:
столица принимает Мону Лизу.

И далее следовали строки о Леонардо да Винчи:

Он вдруг увидел женщину, с которой
так радостно
писал свою Джоконду…
Смотрел он долго на нее и думал
о верности, что окрыляет сердце,
ее не одолеет мгла столетий,
она, неповторимая Джоконда,
обворожит людей любой эпохи,
лучу его любви лететь сквозь время,
и перед ним,
он знал, бессильна вечность…
И не ошибся.

Типичные советские стихи о «верности, что- окрыляет сердце». Как хорошо, что мы избавились от слов-лозунгов!

29 июля после сорокапятидневного пребывания в Москве «Джоконда» вернулась в Лувр. От того исторического визита остались газетные и журнальные отчеты, репортажи, статьи и заметки. «Посмотрите, – писал обозреватель «Огонька», – как, подобно подсолнечникам, поворачиваются лица людей, как светлеют лица зрителей в эти считанные секунды. И внутренний диалог потом неотвратимо долго будет звучать в душе каждого… Она близка, необходима людям. Мона Лиза стала частью нашей жизни».

Узнаю свой народ. Джоконда для нашего брата никакой не вампир, никакой не сфинкс, никакая не демоническая химера, а икона, на которую надо тихо молиться и благоговеть перед ней. Мы или почитаем что-либо, или уничтожаем. В данном случае «Джоконда» Леонардо явилась для большинства откровением, словно «Троица» Андрея Рублева. Только заморским, а стало быть, даже более притягательным. Но это, естественно, в массе. У отдельных людей вспыхивали свои особые чувства и мысли. Поэт Петр Вегин отразил их в пространном стихотворении «Джоконда в Москве». Вот оно полностью:

Я относился к ней,
как если бы она была
визитной карточкой синьора Ренессанса.
Глядя на очереди, опоясавшие музей им. Пушкина,
я вспоминал послевоенные голодные очереди за хлебом,
и на левой руке у меня
проступал сквозь время
мой номер – 797.
Пожалуй, я бы уже попал на Джоконду.
Я любил Леонардо за две вещи.
Несколько лет назад
я был в доме, где он родился, –
это в горах,
недалеко от старинного городка Винчи.
Я часто туда летаю. Без помощи Аэрофлота.
И вообще мне было не до Джоконды –
я был в состоянии стресса,
болело сердце, и мучительная пытка любви,
кажется, подходила к концу.
Какая тут Джоконда?
Но женщина с глазами До Ре Ми
произнесла голосом блюза:
– Как можно? Это же невежество! Ты должен… –
Может быть, До Ре Ми, может быть,
но сердце есть сердце…
В итоге я поддался общему ажиотажу,
и, благодаря красоте До Ре Ми
и моему невежеству,
я получил возможность
глазеть на Джоконду не минуту,
как все нормальные люди,
а целый час!
в пустом зале!
без всякой очереди!
сидя в кресле!